Миссия Маккензи - Ховард Линда

За столом в приемной сидел сержант Ковач, полный розовощекий молодой человек венгерского происхождения, который гораздо естественнее смотрелся бы на футбольном поле, чем за канцелярским столом. Он любезно приветствовал Кэролайн и проводил ее в кабинет полковника.

Маккензи уже успел принять душ и переоделся в летнюю форму: легкая синяя рубашка эффектно подчеркивала светлую голубизну его глаз. Откинувшись в кресле, он спокойно рассматривал Кэролайн, как будто приглашал ее первой начать поединок.

Она вдруг раздумала нападать, несмотря на явное ожидание этого со стороны полковника. Это избавляло ее от напряжения. Хотя и давало дополнительные преимущества Маккензи: он мог подумать, что ей не под силу до конца выдержать характер. Несмотря на то, что приглашения сесть не последовало, Кэролайн решительно уселась и положила ногу на ногу, демонстрируя этим, что оставляет первый ход за противником.

— Я просмотрел ваше личное дело, — неторопливо начал полковник. — Ваши характеристики производят впечатление. Вы всегда были самой младшей — и в школе, и в колледже, куда поступили в шестнадцать лет… Первая ученая степень в восемнадцать, вторая — в девятнадцать, а докторская — в двадцать один. Ваша фирма характеризует вас как лучшего физика страны…

Кэролайн не знала, чего конкретно она ждала от этой встречи, но уж точно не перечисления своих заслуг. На всякий случай она постаралась выглядеть как можно воинственней.

— У вас, конечно же, не было времени на романы, — бесстрастно продолжал Маккензи, и тут Кэролайн насторожилась. Она села прямо и вся обратилась в слух, пытаясь понять, к чему клонит противник.

— Ни в школе, что еще как-то понятно, учитывая ваш возраст и увлечение науками, но и в колледже тоже. Короче говоря, доктор Эванс, у вас нет никакого опыта, чтобы вы сумели самостоятельно справиться с компанией моих головорезов. Я понял это по тому, как вы испугались, когда майор Дил обнял вас.

Замерев, Кэролайн завороженно смотрела на него.

— Нам приходится работать вместе, потому что нам нужно сделать очень многое и в короткий срок. Я не хочу вражды в команде и не хочу, чтобы вы страдали от поведения моих людей. Они мужчины, живут особой жизнью — каждый день на грани катастрофы. Они дерзкие и необузданные, им нужна разрядка — выпивка, женщины. Какой же выход мне видится из этого положения? Первый — вы будете сами защищать себя и наша база скоро превратится в поле битвы, все будут ненавидеть вас и в конце концов откажутся с вами работать. В итоге пострадает наше общее дело. Второй путь — дать им понять, что вы уже заняты, что вы принадлежите мне…

Кэролайн совсем не понравилось, как он это сказал, она не выдержала:

— Бог мой! Да это просто какой-то каменный век! Волосы встают дыбом от подобной дикости.

— Только тогда они отстанут от вас, — продолжал полковник, пропустив мимо ушей ее восклицание. — Вы будете в полной безопасности.

Кэролайн вскочила и принялась нервно расхаживать по комнате.

— Я хочу лишь одного, чтобы меня оставили в покое и дали возможность спокойно работать. Неужели я прошу слишком многого? С какой стати я должна ради этого разыгрывать какой-то дурацкий спектакль?!

— По одной простой причине — никто даже не подозревает, что вы до сих пор не имели естественных для своего возраста отношений с мужчинами.

Она сердито нахмурилась при столь бестактном замечании. Ее возраст! Он сказал это так, как будто ей уже пора на пенсию!

— Моим парням не приходит в голову, что их поступки могут просто-напросто испугать вас, — объяснил Маккензи. — Кроме того, существует вероятность, что не все их шутки будут столь же безобидны, как сегодняшняя. Я ничуть не сомневаюсь, что парочка этих орлов предпримет куда более серьезные шаги. И они будут весьма раздражены, когда вы отвергнете их. Я не могу позволить себе подобных инцидентов — наложение дисциплинарного взыскания на любого из моих людей вызовет неизбежный раскол в команде. Я дорожу своими парнями, но я дорожу и вами. Даже если они узнают о вашей неопытности, это нисколько не помешает им попытаться задрать вам юбку. Более того, заподозрив вас в невинности, они лишь утроят свои старания. Единственный выход — дать им понять, что вы заняты, а я единственный человек, права которого никто не посмеет оспаривать.

Маккензи помолчал, давая возможность ей усвоить сказанное, затем продолжил:

— Итак, с сегодняшнего дня — вы моя. От вас требуется лишь быть чуть-чуть полюбезнее со мной на людях, вместо того, чтобы пытаться испепелить меня взглядом. Сегодня, например, вы смотрели на меня, как Саломея на Иоанна Крестителя, можно было подумать, что вы спите и видете, как заполучить мою голову на блюде.