Лабиринт - Коултер Кэтрин

– Не занимайся глупостями, – сказал мужчина. – Здесь, конечно, очень темно, но только не для меня. Я уже привык к темноте. Так что ложись на пол и не двигайся, а не то придется снести тебе башку, и тогда твои чудные рыжие волосы пропитаются твоими же мозгами.

С этими словами мужчина пинком выбил из рук Лейси пистолет. Удар был резкий, точный, хорошо отработанный. Теперь у Лейси остался только «кольт». Она медленно, очень медленно улеглась на пол, размышляя о том, кто бы мог быть этот загадочный визитер – вор, грабитель или насильник. В ее положении оставалось радоваться уже тому, что он не убил ее сразу.

– Включи-ка свет, сынок.

В ту же секунду яркий свет залил весь дом. Чуть приоткрыв глаза, Лейси увидела стоящего в трех футах от нее невысокого щуплого пожилого человека. Он был опрятно одет и гладко выбрит. В правой руке человек держал короткий нож с узким лезвием. Это был Эразмус Джоунс. Когда в поле зрения Лейси попал тот, кого Эразмус назвал сынком, оказалось, что это Марлин. Итак, отец и сын Джоунсы были не в Огайо. Оба они были здесь, на кухне в квартире Лейси.

Глава 34

– Привет, Марти. Как мы сработали?

Лейси знала, что через тридцать пять – сорок минут Диллон начнет беспокоиться из-за ее отсутствия. Хотя, казалось бы, причин для тревоги нет. Подождав еще минут пять, он отправится сюда, в квартиру Лейси, чтобы узнать, что случилось. Лейси взглянула сначала на Джоунса-отца, потом на Джоунса-сына и улыбнулась, моля Бога, чтобы никто из них не заметил, что за этой улыбкой она пытается скрыть страх.

– Ничего не скажешь, Марлин, сработали вы здорово. И сколько же времени вы торчите в моем доме?

Эразмус Джоунс чуть наклонился и посмотрел ей в глаза:

– Да уже три дня. И столько же мы добирались сюда из Бостона. Нам, знаешь ли, приходилось быть очень осторожными.

– Могу себе представить. Вам повезло, что, когда вы сюда заявились, меня здесь не было.

– Черта с два, – возразил Марлин. – Мне как раз очень хотелось, чтобы ты была здесь. Но тебя тут не оказалось. Ты, наверное, жила у этого твоего полицейского? Кажется, его фамилия Сэвич? Ты спишь с ним? – спросил Марлин, после чего, не дожидаясь ответа, повернулся к отцу:

– Здоровый такой мужик, в самом деле здоровый. Гора мышц, и дерется, наверное, | так, что только держись.

– Готов поспорить, что твоя мамаша дралась еще похлеще, чем он, – сказал Эразмус и ткнул острием ножа в подошву туфли Лейси. Нож был отточен до такой степени, что лезвие легко проткнуло подошву и кольнуло ступню. Лейси вздрогнула, но не произнесла ни звука.

– Мать была настоящей сукой, па. Я ее помню. Да, настоящей сукой. Она все время ругалась и огрызалась на тебя. И всегда у нее в руке была бутылка. Она прикладывалась к ней даже тогда, когда била меня по лицу.

– Это точно, Люсиль была та еще стерва. Но теперь она мертва. Разве я не сказал тебе об этом?

Нужно продержаться еще сорок минут, подумала Лейси. Через сорок минут, не больше, появится Диллон. Но что будет потом? Ведь он не готов к защите – у него нет никаких причин чего-либо опасаться, предполагается, что Эразмус и Марлин находятся где-то в Огайо. Он скорее всего подумает, что ей нужна помощь, чтобы передвинуть что-то из мебели, и потому окажется в крайне невыгодном положении. Она не может допустить, чтобы с ним что-нибудь случилось. Впрочем, у нее ведь есть «кольт», так что она обязательно попытается помешать Джоунсам причинить какой-либо вред Диллону.

– Мать мертва? – переспросил Марлин, опускаясь на стул.

– Ага.

Лейси невольно удивилась тому, что Эразмус только сейчас решил сообщить об этом Марлину.

– Ты мне об этом не говорил, па, – сказал Марлин. – Что с ней случилось?

– Ничего особенного. Я просто взял и разделал ее ножичком, как рождественскую индейку, которую она не удосужилась для меня приготовить.

– Нормально. Она ничего другого и не заслуживала. Она никогда не была ни хорошей женой, ни хорошей матерью.

– Это уж точно. Она была такой же, как все те стервы, которых ты замочил, заставив пройти через свой лабиринт, Марлин. Мне нравится эта твоя идея с лабиринтом. Ты взял ее из той самой игры, в которую мы с тобой когда-то играли в пустыне, верно?

– Да, па.

– Ясно. Ну а теперь у нас на очереди вот эта птичка. Давай прикончим ее и будем выбираться отсюда. Тут все равно больше нечего есть.

– Нет, – сказал Марлин твердым и решительным тоном, совершенно непохожим на тот почтительный тон, в котором он разговаривал с отцом до этого момента. – Марти тоже пройдет по лабиринту. Она должна быть наказана. Ведь она всадила мне пулю в живот, и это было очень больно. Мне до сих пор больно, а на животе у меня остался шрам, большой и красный. Так что теперь ее очередь.