Прощай, прощай, черный дрозд! - Робертс Нора

Его несколько раз арестовывали, но осудили лишь однажды — Крю был убежден, что это случилось из-за ошибки бездарного и к тому же слишком дорогого адвоката. Через три месяца после своего освобождения он до смерти забил этого самовлюбленного болвана отрезком водопроводной трубы. Но, по мнению Крю, так и не рассчитался с подонком, по вине которого провел за решеткой двадцать шесть месяцев, лишился свободы и перенес унижение и позор.

Впрочем, это было двадцать с лишним лет назад. С тех пор его пару раз допрашивали, но больше не арестовывали. Месяцы, проведенные в тюрьме, пошли ему на пользу: он научился думать.

Просто красть было недостаточно. Нужно было красть хорошо, чтобы потом жить хорошо. Поэтому он Учился, развивал свои таланты. Чтобы успешно грабить богатых, лучше всего было стать одним из них. Получить доступ в высшее общество; может быть, жениться На аристократке. По мнению Крю, удачливым вором Можно было называть не того, кто лазил в окна второго этажа, а того, кто посылал делать это других. Других, Которыми можно было командовать, а потом при необходимости избавляться от них. Потому что украденное этими «шестерками» принадлежало ему и только ему. Он был умен, терпелив и беспощаден. Да, иногда он совершал ошибки, но эти ошибки можно было и следовало исправить. Он всегда исправлял свои ошибки. Идиот адвокат; глупая женщина, которая мешала Крю нагреть ее на несколько сотен тысяч долларов; всякие пешки и недоумки, которым доводи лось работать с ним или на него…

Большой Джек О'Хара и Вилли Янг тоже были его ошибкой.

«Точнее — неправильной оценкой», — поправил себя Крю, свернув за угол и направившись к гостинице. Они оказались не такими глупыми, как он думал, когда посвящал их в свои планы и осуществлял то, что считал делом своей жизни. Именно своей. Не их.

Как они умудрились смыться с добычей еще до того, как захлопнулась расставленная им ловушка? Крю не мог этого понять. Как они сумели скрываться от него месяц с лишним? И ни один из них не попытался пере вести украденное в наличные. Это не укладывалось в его сознании.

Он рыл землю носом и в конце концов учуял запах Джека О'Хары. Но оказалось, что след, который привел его из Нью-Йорка в гористый Мэриленд, принадлежал этой жалкой вонючке Вилли.

«Жаль, что этот маленький ублюдок заметил меня, — думал Крю. — Черт бы побрал эти городишки!» Он не ожидал, что столкнется с Вилли на улице. И тем более не ожидал, что тот бросится бежать и, как испуганный кролик, сунется под колеса проезжавшей машины. У него было большое искушение пройти по за литому дождем тротуару и пнуть окровавленное тело На кону стояли миллионы долларов, а этот идиот выскочил на мостовую, забыв о том, что сначала нужно посмотреть по сторонам…

А потом она выбежала из магазина. Хорошенькая, рыжеволосая, с испуганным лицом. Он уже видел это лицо. Нет, знаком с ней он не был, но лицо видел. У Большого Джека были фотографии, и после пропущенной пары бутылок пива он любил вынимать их и показывать.

«Моя дочь. Ну разве не красавица? И умная, как профессор. Моя Лейни закончила университет».

Да, достаточно умная, чтобы притвориться тихоней, осесть в маленьком городке и открыть антикварный магазин. Прекрасное местечко, чтобы хранить краденое, продавать и переправлять куда нужно.

Ну, если Джек отдал дочери то, что принадлежало ему, Алексу Крю, а сам решил выйти в отставку и поселиться в Рио-де-Жанейро, о чем любил говорить, то он крупно просчитался. Ему придется вернуть чужое. Все, полностью. Они оба дорого заплатят за это. И отец, и дочь.

Крю вошел в вестибюль «Путника» и брезгливо поморщился: удобства в этой дыре были весьма относи тельные. Поднявшись по лестнице, он повесил на дверь номера табличку «НЕ БЕСПОКОИТЬ». Нужно было посидеть в тишине и обдумать следующий шаг.

Он вступит в контакт с Лейн Тавиш, представившись ей Майлсом Александером, брокером, занимающимся фамильными драгоценностями. Кличка была новой — так же, как светлые волосы и усы. О'Хара знал Алекса как Мартина Лайла или Джеральда Бенсона и привык видеть его чисто выбритым, с коротко остриженными волосами цвета перца с солью.

Для увертюры можно будет поухаживать за ней; женская компания всегда доставляла ему удовольствие. Общий интерес к фамильным драгоценностям — вполне достаточный предлог. Нужно будет расположить ее к себе. Он потратит на это несколько дней, а потом сделает следующий шаг.

Тайника в доме Лейн не было, ключа от ячейки в банковском сейфе — тоже. Иначе два нанятых им подонка нашли бы их. Крю и сам побывал там — чтобы Удостовериться наверняка.

Конечно, устраивать погром в ее доме не следовало, но он был зол и не сомневался, что Лейн забрала вещь, которая принадлежит ему. Как бы то ни было, лучше все сделать мирно, по-дружески, может быть, даже на Романтический манер.

План складывался простой, но гениальный. Довольный Крю сел перед ноутбуком, нашел несколько сайтов, посвященных фамильным драгоценностям, и начал их изучать.

Лейн проснулась и обвела недоуменным взглядом тускло освещенную спальню.

Сколько времени? Какой сегодня день недели? Она откинула назад волосы и посмотрела на часы. Восемь пятнадцать. Наверняка не утра, потому что темно. Но что она делает в постели в восемь часов вечера?.. Впрочем, постель была не разобрана. Лейн лежала на кровати, укутанная покрывалом, а на полу рядом с кроватью храпел Генри.

Она зевнула, потянулась… и внезапно вздрогнула. Макс!

Лейн вспомнила, как он помогал ей убираться в гостиной и они говорили о том, что нужно будет куда-нибудь съездить пообедать. Или заказать обед на дом. Но что случилось потом? Она покопалась в сонном мозгу. Макс понес мусор на улицу, а она поднялась в спальню умыться и переодеться. Минутку посидела на кровати… нет, не посидела, а полежала. Закрыла глаза. Про сто чтобы собраться с силами.

И проснулась три часа спустя. Одна. «Он укрыл меня, — с глупой улыбкой подумала Лейн, проведя рукой по покрывалу. — И зажег свет, чтобы я не проснулась в темноте».

Она отбросила покрывало, собираясь встать, и увидела лежавшую на подушке записку:

«Вы выглядели такой хорошенькой и такой усталой, что я не стал разыгрывать принца Дезире и будить Спящую красавицу. Просто запер дверь и оставил на страже вашего свирепого пса. Спокойной ночи. Позвоню утром. Или лучше приду, чтобы увидеть вас.

Макс».

— Ну разве он не идеал? — спросила она продолжавшего храпеть Генри. Потом легла на спину и прижала записку к груди. — Я знаю, что следует с подозрением относиться ко всему идеальному, но, видит бог, мне это надоело. Я слишком устала быть осторожной, подозрительной… и одинокой.