Две причины жить - Михайлова Евгения

— Пока на внутренней стороне обложки — в начале и в конце.

— Две фотографии? И как я там?

— Слушай. Я сказал, купи в киоске, мне некогда. Деньги могу передать хоть сейчас. Нет, через час, где ты будешь?

— Я в «Салоне красоты» работаю. Ой, там все обалдеют. Сереж, я от тебя тащусь.

— Ладно. Рад стараться. Говори адрес.

Когда через час Сергей подъехал к салону, Наташка выкатилась с журналом под мышкой и с такими воплями, что они тут же собрали толпу. Сергей сунул ей пятисотенную бумажку в руку и сел в машину со смутным ощущением тревоги в душе. Красная Наташка с воспаленными глазами и денежной купюрой меньше всего напоминала собственное изображение в журнале. И больше всего — пьяного с бритвой.

Жора Сидоров старался не плакать, но это было невозможно — удержать слезы, вызванные нестерпимой болью. Он даже не знал, что так больно бывает. Он вроде бы и не бил, этот подонок. Просто делал легкое движение, и после него все разрывалось внутри.

На террасе скулила и выла запертая овчарка. Помощи ждать было неоткуда.

— Не трогай меня больше. Я же и так тебе все рассказываю.

— Ты и следствию все рассказывал, и на суде. Я просто даю тебе понять, что я — другое дело. Мне нужна правда. Как перед смертью, что не исключено.

— Да что ты хочешь знать?

— За что Ирку убили?

— За наркотики. У нее крыша поехала, она всем подряд стала рассказывать про наши дела.

— Какие дела?

— В гарнизон завозили продукты, обмундирование, оружие, вывозили все списанное… На самом деле и туда, и сюда шла контрабанда: оружие на продажу, наркота. Ирка была при грузах с документами, липовыми.

— Главным был Князь?

— Да.

— Он Ирку решил замочить?

— Да. Он сказал, ей все равно недолго осталось.

— Почему Блинова подставили?

— Он стал возникать насчет продуктов. Сказал, солдаты голодают. Грозил пожаловаться.

— Где работает Князь?

— Я не знаю. С ним только Ирка встречалась.

— Где?

— Ой, убей лучше, не могу больше. Он при министре обороны кем-то был. Консультант, что ли… Юрисконсульт.

— Как фамилия?

— Честное слово, не знаю. Из нас никто не знал. Нам это ни к чему.

— Кто Ирку убил?

— Князь сказал, специалист. Утверждал, она мучиться не будет.

— Сколько ж ты взял, падла, за смерть жены?

— Я взял. А не взял бы, кому бы это помешало? Ты кто?

— Да так. Воспоминание о будущем. Не обращай внимания. Не болей. Я тебя не предупреждаю: сам все понял, да?

Через пару часов вторая жена Георгия Сидорова нашла его в беседке без сознания, со связанными за спиной руками. На нем не было следов побоев. Но рентген показал разрыв селезенки. Следователю он сказал, что его избили бандиты, которые, видимо, ошиблись адресом. Опознать их он не сможет.

Блондин вновь позвонил по старому номеру.

— Это телефон юрисконсульта министра обороны? Простите, мы тут ему пакет секретный направляем и забыли фамилию. Что-то вроде Князь.

— Вячеслав Евгеньевич Князев уволился год назад. Пишите Швецову Ивану Николаевичу.

— Какая жалость, мне хотелось лично Князеву. А не знаете, где его найти? Может, адрес?

— Адресов не даем. Закрытая информация.

— Да, конечно. Извините.

Естественно, не даете, придурки. Вы их продаете.

Ричард Штайн приехал вечером в свой прекрасный дом в Белсайз-парке. Он нашел наконец в Лондоне идеальное место для «Черного бриллианта». Он купит эту землю. А его архитекторы пусть на этот раз вылезут из кожи. Ему хочется шедевра.

Глава 8

Князев не верил в то, что история с тещей всплыла сама по себе. Это счеты с ним. Кто-то, как всегда, пытается к нему подобраться. И значит, в квартире слышат стены. Он так и сказал этой идиотке, сидя в машине:

— Ты понимаешь, что сейчас нас дома слушают?

— С чего бы это, — огрызнулась Виктория. — Ты ж говорил, нам на все наплевать и никто нас не достанет.

— Не знаю пока точно, — начал Вячеслав, стараясь говорить очень спокойно, — но не исключено, что к этой истории приложили лапки твои подружки. И возможно, виноват во всем твой поганый язык. Что ты там вопила? Что ты видела и слышала? Какой я убийца? Кого я, по-твоему, убил, маразматичка ты несчастная?

Виктория вжалась в сиденье: она умела определять начало психопатического взрыва своего супруга.

— Я ничего не видела. Я только слышала, что тебе говорила мама однажды ночью.