Свидетельница смерти - Робертс Нора

Наступая на зеленые груди и синие пенисы, Ева прошла в ту часть помещения, где на кушетке шафран­ного цвета, развалившись, восседал хозяин квартиры.

– Ну и местечко! – не удержавшись, пробормотала она.

На бугристом лице Стайлса появилась приторная улыбка.

– Разве возможна жизнь вне искусства, лейтенант! Могу я предложить вам что-нибудь, прежде чем мы начнем?

– Нет, благодарю.

– Что ж, в таком случае вы свободны, Вильям. – Он отпустил слугу величавым взмахом руки и жестом предложил Еве садиться. – Понимаю, что для вас это повседневная работа, лейтенант Даллас, но для меня данная ситуация – в новинку. Вчера я даже, признать­ся, ощутил некоторое возбуждение.

– Знать, что рядом с тобой, возможно, находится убийца, – разве это возбуждает?

– После того как проходит первый шок – да. Ведь это в человеческой природе – испытывать возбужде­ние, даже какой-то мрачный восторг при виде убийства. Иначе на протяжении веков оно не привлекало бы к се­бе столь непреодолимый, болезненный интерес.

Ева отметила, что глаза у Стайлса глубокие, темные и проницательные.

– Для беседы с вами я мог бы избрать какую угодно маску – я ведь очень опытный актер. Я мог бы прики­нуться напуганным, растерянным, нервным, смущенным, опечаленным… Но я предпочел честность.

Ева подумала о Карли Лэндсдоун.

– Похоже, в ближайшее время мне только и при­дется, что иметь дело с масками, – проговорила она. – Включай диктофон, Пибоди.

Ева села на диван и тут же утонула в подушках. Сдержав готовое вырваться ругательство, она выбралась из этой мягкой трясины, устроилась на самом краю ди­вана и, едва удерживая равновесие, произнесла стан­дартную формулу:

– Знаете ли вы свои права и обязанности, мистер Стайлс?

– О да, вне всяких сомнений. – На лице актера вновь появилась приторная улыбка. – Если позволите, лейтенант, должен заметить, что вы произносите эти слова с большой властностью и даже с некоторым ще­гольством.

– Безмерно польщена. А теперь расскажите, пожалуйста, о том, какие отношения связывали вас с Ричар­дом Драко.

– Исключительно профессиональные. На протяже­нии многих лет мы с ним периодически работали вме­сте. В последний раз – в той самой пьесе, премьера которой с таким… гм… успехом состоялась вчера вечером.

«Вот черт! – подумала Ева. – А ведь ему нравится все происходящее. Он откровенно наслаждается этим!»

– А ваши личные отношения?

– Даже не знаю, существовали ли они в том смыс­ле, который вы вкладываете в это выражение. Актеры часто… так сказать, тянутся друг к другу. – Стайлс сде­лал неопределенный жест рукой, и на его запястье иг­риво звякнул браслет с разноцветными камешками. – С угнетающей регулярностью мы женимся друг на друге, но эти браки недолговечны – так же, как и мимо­летная дружба или скоротечные связи между партнера­ми по сцене.

– И все же вы знали его не один год, – заметила Ева.

– Вот именно, я знал его, но мы никогда не были друзьями. А говоря откровенно… – Стайлс снова сде­лал паузу. Глаза его блестели так же весело, как камуш­ки на браслете, что абсолютно не вязалось с ситуаци­ей. – Я презирал его. Ненавидел. Считал его самым омерзительным существом на Земле.

– Тому были причины?

– Тому было сколько угодно причин! – Стайлс по­дался вперед, словно собирался сообщить какую-то страшную тайну. – Он был жаден, эгоцентричен, груб, высокомерен. Впрочем, этот последний недостаток я мог бы ему простить, поскольку мы, люди, выступающие на подмостках, чтобы добиться успеха, не можем обойтись без определенной доли тщеславия. Однако у Ричарда была черная душа. Он был потребителем – че­ловеком, который получает наслаждение, разбивая чу­жие сердца и отравляя души. Я нисколько не сожалею о том, что его лишили жизни. Мне лишь не нравится ме­тод, который для этого избрали.

– Почему?

– Потому что пьеса – блестящая, а своей ролью я просто упивался. Теперь же, после этого инцидента, спектакль «положат на полку», а то и вовсе снимут, и это меня огорчает.

– Но возможно и другое: случившееся станет вели­колепной рекламой для спектакля. Это ведь пошло бы вам только на пользу?

– Если рассуждать подобным образом, то конечно.

– И когда спектакль снова пойдет, зрители будут валить на него толпами.

– Пожалуй.

– Следовательно, смерть Драко, случившаяся на глазах у тысяч людей, да еще столь драматично обстав­ленная, вам только на руку?