Петля желания - Браун Сандра

Правда, если что и грело ему душу, так это мысль о том, что своей книгой Беллами Прайс наверняка насолила Рупу Кольеру, а ведь Руп теперь был большой шишкой в Остине и вряд ли обрадовался, узнав себя в образе безжалостного молодого прокурора, готового ради карьеры на все, даже на приговор невиновному. Но ведь именно так Руп и поступил. И принялся вынюхивать местожительство Дейла.

Несколько недель назад Дейлу позвонил Дональд Хеймейкер, его старый приятель и коллега, все еще сохранивший связи в полицейском управлении Остина, один из немногих, с кем Дейл все еще поддерживал отношения. Звонок имел место вскоре после того, как выяснилась личность автора, скрывавшегося под псевдонимом Т. Дж. Дэвид.

– Дейл, ты слышал об этой книжке? – спросил Дональд после обмена банальностями.

Пояснять, какая именно книга имелась в виду, необходимости не было. Дейл ответил, что да, «Петлю желания» Беллами Прайс он читал.

– Я тоже, – чуть сконфуженно признался Хеймейкер. – Похоже, в этой стране все прочитали ее. Включая и Рупа Кольера. Знаешь, Дейл, этот тип недавно звонил мне.

Заливался соловьем минут десять, затем небрежно – я бы сказал, даже слишком небрежно, – поинтересовался у меня, знаю ли я, где ты живешь и как с тобой связаться.

– Надеюсь, тебе хватило ума не давать ему мой номер телефона?

– Спрашиваешь! Но как ты думаешь, что этому сукину сыну понадобилось, когда прошло столько лет? По-моему, это как-то связано с книгой. А ты как думаешь?

Именно так Дейл и подумал. Скорее всего, чертова книжка заставила Рупа здорово струхнуть. Он возненавидел и ее, и поднятую вокруг нее шумиху, пожалуй, даже больше, чем он сам, Дейл Муди.

Беллами Листон Прайс, эта простая застенчивая голенастая девчушка, подняла своей книжкой сильную волну. Похоже, она станет последней соломинкой в жалкой жизни Дейла Муди.

Дейл одним глотком допил виски, бросил на крыльцо окурок и, держа в руке пистолет, поклялся каждой разлагающейся клеточкой своего тела, что прежде, чем пробьет его смертный час, он успеет со стопроцентной уверенностью сказать, что наконец помог осудить настоящего преступника.

– Я был первым, – с нажимом повторил Дент.

Он несколько секунд выдерживал ее взгляд, затем чертыхнулся себе под нос, встал и принялся расхаживать по кухне. Стукнув в сердцах кулаком по ящику с нераспакованными вещами, он наконец остановился у кухонной раковины, где, сунув руки в задние карманы джинсов, посмотрел в окно во двор.

– На крыльце разбитый цветочный горшок, – сообщил он. – Я обнаружил его вчера вечером.

– И пришли при виде его в ужас.

– Нет, это всего цветочный горшок. Я перешагнул через осколки.

– Я имела в виду другое: каково это – попасть под подозрение.

Дент посмотрел на нее через плечо:

– Это я знаю по личному опыту.

– Неужели?

Уловив в ее голосе нотку сомнения, он снова повернулся к окну, вытащил руки из карманов и взялся за края раковины.

– Вас когда-нибудь допрашивала полиция?

– Только когда останавливала за превышение скорости, а так нет, ни разу.

– В таких случаях всегда чувствуешь себя виноватым, хотя это не так. Чувство вины и одиночество – два самых неприятных ощущения.

– Ваш отец…

– Ему было на меня наплевать, он даже не пошел со мной в полицейский участок.

– Зато на вашей стороне был Голл Хэтэуэй.

– Полицейские допрашивали нас по отдельности. На моем первом допросе его не было.

– Насколько мне помнится, он нанял вам адвоката.

– Это произошло чуть позже. Голл не сразу понял, что мне понадобится адвокат. На первых двух допросах я был один.

– На вас сильно давили?

– Можно сказать и так. Он был уверен, что это я убил вашу сестру.

– Вы имеете в виду детектива?

– Да, Дейла Муди. В своей книге вы назвали его Монро, но на самом деле его звали Дейл Муди. Как только он узнал от ваших родителей – которые тоже считали убийцей меня, – мое имя, то заявился ко мне домой. Разбудил меня и моего старика и спросил, можно ли поговорить со мной о Сьюзен. Правда, я бы не сказал, что он обратился ко мне именно с такой вежливой просьбой. До этого я даже не знал, что ее убили. Я узнал это от него, когда он начал выжимать из меня признание.

– На что это похоже, когда из тебя выжимают признания?

Дент перешел от окна к холодильнику и достал из него кувшин с холодным чаем.

Подойдя к столу, наклонил кувшин над ее стаканом. Беллами отрицательно покачала головой. Дент решил не настаивать и, снова наполнив свой стакан, сел напротив. Однако вместо того, чтобы сделать глоток чая, потер пальцами стенки стакана.

– Дент!

– Что?

– Я задала вам вопрос.

– Я слышал.

– Как вы себя чувствовали?

– А вы как думаете? Дерьмово себя чувствовал. Точнее не скажешь.

– Я так не думаю.

– Почему же?

– Потому что я предлагаю вам дать выход всему, что накопилось в душе, и мне кажется, что вам хочется того же самого.

– Спустя столько времени? Поздновато.

– Вчера вы сказали, что это было не так уж давно.

Он отнял руки от стакана и, вытерев их о джинсы, хмуро посмотрел на Беллами, однако та спокойно выдержала его взгляд.

Дент одними губами чертыхнулся и сказал:

– Девушка, с которой у меня еще два дня назад были прекрасные отношения, теперь лежала на столе в окружном морге. От такого у любого крыша поедет, вам не кажется?

– Пожалуй, я соглашусь с вами.

– Я был уверен, что Сьюзен погибла во время торнадо, но тут легавые начали выспрашивать меня о том, из-за чего мы поссорились, когда я в последний раз видел ее и где был, когда ее задушили. – Заметив гримасу на лице Беллами, он добавил: – Вот-вот. Именно так я себя и чувствовал.

– Я пыталась описать в своей книге этот внутренний конфликт.

– Вы очень правдиво удался этот эпизод, хотя вы забыли упомянуть моего старика.

– Я не стала писать о нем, потому что мне был непонятен его характер.

Дент сухо усмехнулся:

– Вот и со мной то же самое. Я жил с ним бок о бок, и мне он тоже был непонятен. По большому счету, его трудно даже назвать отцом. Скорее, он был призраком.

Беллами поразила эта странная фраза.

– Что вы имеете в виду?

– А почему вы спрашиваете? Вы что, собираетесь писать новую книгу?

Беллами шлепнула ладонью по столу и быстро встала.

– Отлично, не надо ничего объяснять. Это вы предложили пройтись по тропе воспоминаний, а не я. Занимайтесь этим в одиночку, если хотите.