Ложь во спасение - Ховард Линда

Слово поразило ее, но, поразмыслив, она поняла, что оно точно описывало мужчину, которым стал Стив. Он стал опасным мужчиной. Она не чувствовала угрозу для себя, но опасность необязательно представляет угрозу. Он опасен из-за своей стальной, непримиримой воли; когда этот человек решит что-то сделать, рискованно вставать у него на пути. В какой-то момент за прошедшие пять лет что-то кардинально изменило его, и она сомневалась, что хочет узнать, что это было. Должно быть, случилось что-то катастрофическое, что-то ужасное, что так обострило характер и решимость. Все выглядело так, будто его разобрали на части, до самой человеческой сущности, заставили полностью отказаться от основных черт личности, кроме тех, которые необходимы для выживания, и принять новые. Остались только жесткость и строгость, несгибаемость и необычайный запас жизненных сил. Этот человек не допустит поражения; он просто не знает, что это такое.

Ее сердце тяжело билось, пока она стояла и смотрела на него, внимание так сосредоточилось на нем, будто они были единственными людьми во всем мире. Он пугал ее и привлекал настолько, что она отдернула руку подальше от его руки, как только мысль полностью сформировалась. Господь всемогущий! Она просто дура, если позволит себе снова попасться в ту же западню. И теперь даже больше, чем раньше, ведь Стив по существу одиночка, его личность настолько совершенна, что он вполне самодостаточен. Тогда она ушла от него относительно невредимой, но что случится на этот раз, если она позволит себе такое сильное сострадание? Она чувствовала себя испуганной, и не только потому, что балансировала на краю глубокой печали, но и потому, что осмелилась подумать о том, чтобы стать ему настолько близкой. Это похоже на наблюдение за пантерой в клетке, когда вы находитесь за прутьями и знаете, что в безопасности, но ощущаете исходящую от нее угрозу, запертую на замок.

Прежние занятия любовью с ним были ... забавой, страстной и игривой. А на что походили бы теперь? Игривость пропадет? Она подумала, что, должно быть, да. Его любовные ласки теперь были бы пылкими и неудержимыми, как он сам – человек, попавший в шторм.

Она осознала, что едва может дышать, и заставила себя отойти от кровати. Она не хотела, чтобы он так много значил для нее. И очень боялась, что это уже произошло.

– Что мы делаем? – спокойно спросил Фрэнк, его ясные глаза встретились с непроницаемыми черными.

– Доиграем пьесу до конца, – так же спокойно ответил Большой Босс. – Придется. Если мы сейчас сделаем что-нибудь необычное, это может насторожить кое-кого, а он не способен распознать своих врагов.

– Удалось отследить Пиггота?

– Мы потеряли его в Бейруте, но знаем, что он присоединился к старым приятелям. Он снова всплывет на поверхность, а мы будем ждать.

– То есть, мы просто должны поддержать нашего парня, пока не сможем нейтрализовать Пиггота, – тон Фрэнка был мрачным.

– Так и сделаем. Так или иначе мы обязаны помешать головорезам Пиггота достать его.

– Когда к нему вернется память, ему не понравится то, что мы придумали.

Беглая улыбка коснулась твердого рта Большого Босса.

– Он устроит смертельный ад, не так ли? Но я не рискну воспользоваться программой защиты свидетелей, пока он не способен блюсти свои интересы, а возможно, даже и потом. Однажды к нему уже подобрались, и это может случиться снова. Все зависит от поимки Пиггота.

– Вы никогда не жалели, что не вернулись к оперативной работе, чтобы лично поохотиться на него?

Большой Босс отклонился назад, закинув руки за голову.

– Нет. Я стал домашним человеком. Мне нравится вечером возвращаться домой к Рэйчел и детям. Мне нравится, что нет необходимости постоянно оглядываться.

Фрэнк кивнул, размышляя о временах, когда спина Большого Босса была целью каждого наемного убийцы и террориста. Теперь он вне опасности, вне основного потока... насколько всем известно. Очень маленькая группа людей знала другое. Большой Босс официально не существовал; даже люди, которые выполняли его приказы, не знали, что те исходили от него. Он так глубоко захоронен в недрах бюрократии, защищен столькими углами и поворотами, что не было никакого способа соединить его с работой, которую он на самом деле выполнял. Президент знал о нем, но Фрэнк сомневался, что знал и вице-президент, или какой-нибудь руководитель департамента, начальники штабов, или руководители агентства, которое нанимало его. Кто бы ни был президентом, следующий мог не узнать о нем. Большой Босс сам решал для себя, кому может доверять; Фрэнк был одним из таких людей. И таким же был мужчина в военно-морском госпитале в Бетесде.