Бархатная смерть - Робертс Нора

Двери лифта открылись прямо в просторную комнату, отделанную в изысканных пастельных тонах и с великолепным видом на реку: одна стена была стеклянной. Перед ними предстала Агнес в строгом черном костюме, который оживляла алая роза в петлице.

– Доброе утро, я Агнес Морелли, личная ассистентка миссис Плаудер. Вы не против, если я взгляну на ваши удостоверения? Мы, конечно, доверяем Фрэнку, но…

– Без проблем. – Ева протянула жетон. Пибоди последовала ее примеру.

– Спасибо. Входите, прошу вас, присаживайтесь. Миссис Эндерс сейчас спустится. Могу я вам что-нибудь предложить? Кофе?

Ева уже хотела было отказаться, у нее выработалось нечто вроде коленного рефлекса на такие предложения, но она вовремя спохватилась и подумала, что кофе в гостиной придаст беседе оттенок непринужденности, дружеского женского разговора, и это может оказаться полезным.

– Кофе – это было бы чудесно! Мне – черный, моей напарнице – со сливками и с сахаром.

– Устраивайтесь поудобнее. Я вернусь через минуту.

Как только они остались наедине друг с другом, Пибоди выпучила глаза от удивления.

– Позволю себе заметить: вот это квартирка! У них там балкон – больше всей моей квартиры!

– Держу пари, в твоей квартире сейчас теплее, чем у них на балконе.

– Да, это нельзя сбрасывать со счетов. – Но Пибоди не удержалась и двинулась к стеклянной стене. – В таком месте чувствуешь, что надо скользить. Только я не умею скользить. Наверно, все дело в центре тяжести. У меня он на заднице.

– Бедные птички небось регулярно расшибают себе мозги на лету обо все эти стекла, – изрекла Ева.

– Ну и фантазия у тебя. – Пибоди сделала пару осторожных шагов назад. – И все-таки вид потрясающий. Неужели тебе не хочется взглянуть?

– Мне и отсюда видно.

Ева была убеждена, что большие высоты следует оставлять птичкам с их птичьими мозгами. Ее больше интересовали обитатели дома, чем виды из окна.

И в эту минуту в гостиной появилась Ава Эндерс. Вдова была в черном – в облегающем свитере с высоким воротником, узких брюках и черных туфельках на каблуках. Волосы, зачесанные назад и уложенные узлом на затылке, открывали лицо. Глаза измученные, под ними – темные круги. Ава была не одна. Бриджит Плаудер, являя собой воплощение дерзкого вызова, бережно поддерживала ее за талию. Она была крошечной, ростом не больше пяти футов, ее маленькая фигурка была аккуратно упакована в темно-бордовый свитер и темно-серые брюки. Белоснежные волосы, пронзительные зеленые глаза под черными бровями, губы бантиком. Вероятно, эти губки очаровательны в улыбке, предположила Ева, но в эту минуту они были плотно сжаты и выражали решительное неодобрение или даже едва сдерживаемое бешенство.

– Сию же минуту выложу вам все, что думаю. – У Бриджит был глубокий низкий голос, более подходящий женщине внушительных размеров. – Это просто возмутительно!

– Согласна. Убийство всегда возмутительно.

Какая-то искра промелькнула в ее внимательных глазах. Возможно, это было одобрение.

– Я понимаю, вам нужно делать свое дело, лейтенант, и, насколько мне известно, вы и эта ваша, – Бриджит подбородком указала на Пибоди, – делаете свою работу отлично. Это достойно восхищения. Но бомбардировать Аву вопросами в такую минуту – это неслыханно! Это свидетельствует о вопиющем отсутствии сочувствия и такта.

– Все в порядке, Бридж, – томно обронила Ава.

– Ничего подобного. Почему вы не можете дать нам несколько дней? Всего несколько дней, чтобы оправиться от горя?

– Потому что я в этом случае не вам, а убийце Томаса Эндерса дам несколько дней. – Ева перевела взгляд на Аву. – Прошу прошения, что приходится вас беспокоить, миссис Эндерс, но этого требует следствие.

– Я не понимаю, почему…

– Видите ли, миссис Плаудер, я коп убойного отдела, а любой коп убойного отдела скажет вам, что время – наш злейший враг. Чем больше времени проходит, тем больше остывает след. Если след совсем остынет, убийца может уйти безнаказанным. Когда убийцы уходят безнаказанными, меня это злит. Хотите кого-то винить за то, что я здесь, – вините убийцу. А теперь учтите: чем больше вы будете возмущаться и протестовать, тем дольше мы здесь пробудем.

Бриджит воинственно выпятила подбородок, но потом наклонила голову.

– Вы совершенно правы. Мне это не нравится, совсем не нравится, но вы совершенно правы. Идем, Ава, тебе нужно сесть. Прошу прощения, лейтенант, детектив, – продолжала она, подводя Аву к темно-синему бархатному дивану. – Обычно я не бываю груба с гостями в моем доме и даже с незваными посетителями, но сегодня я сама не своя. Все мы сегодня не в себе. Садитесь, прошу вас.