Жена самурая - Крамер Марина

Я поежилась, спрятала руки в карманы полушубка – как обычно, забыла перчатки – и быстро перебежала дорогу, направляясь в сторону автостоянки.

Джип занесло снегом, и мне пришлось довольно долго работать скребком и щеткой, чтобы очистить стекла. Сев за руль, я на пару секунд потеряла самообладание – в салоне почти неуловимо пахло Сашкиной туалетной водой, а на панели был укреплен небольшой самурай в полной боевой амуниции и с высоко поднятым в замахе мечом-тати. Как раз такой меч пропал из нашей квартиры.

Мысли о Саше заставили меня собраться. Я должна помочь ему доказать, что он непричастен ко всем этим жутким убийствам. Нельзя обвинять человека только на основании того, что его увлечения и образ жизни отличаются от общепринятых. Ведь даже мой отец, будучи не последним человеком в криминальном мире нашего региона, и то не подвергался преследованию со стороны правоохранителей, а здесь, когда в деле столько неясного, когда нет главного – мотива, нет улик, – моего мужа запросто упрятали в СИЗО. Нашли хладнокровного убийцу!

Заведя двигатель, я двинулась в сторону выезда из города. Конечно, я могла бы позвонить Никите и попросить приехать ко мне, но в квартире была Ольга, а в папином доме полно укромных уголков. Да и по Соне я соскучилась.

Джип слушался меня плохо – вот не зря говорят, что машина «чувствует», когда не хозяин за рулем. Я злилась, ехала тяжело, медленно, да плюс еще гололед за городом, а Сашка не признавал шипованной резины, прекрасно владел навыками экстремальной езды, а потому считал эти премудрости лишними. Добравшись наконец до папенькиного дома, я с облегчением бросила ключи охраннику и даже не стала сама загонять машину во двор, до такой степени устала по дороге.

Отца и Соню я застала в каминной. Сидя прямо на полу, они играли в домино. Оба с увлечением подбирали по очереди картинки с ягодами, и папа выглядел едва ли не ровесником Сони – настолько азартно играл и ничего не видел вокруг.

– И вам здрасьте! – устав быть незамеченной, проговорила я, и оба тут же повернули ко мне головы:

– О, мама!

– Санька приехала! – сказали чуть не хором и расхохотались, подмигнув друг другу.

У меня немного потеплело на душе – мирная картина в каминной как-то отодвинула на второй план неприятности, а вид довольной и беззаботной дочери всегда меня успокаивал.

– Что-то жарко тут у вас, – пробормотала я, садясь на диван. Дочь моментально оказалась у меня под рукой, просунула кудрявую головенку под локоть и заглянула в лицо:

– Мам, а ты за мной?

– Пока нет.

– О, ура-ура! – обрадовалась она и захлопала в ладоши. – А то мы с дедом собирались вечером на елку ехать.

Я перевела взгляд на отца, и тот хмыкнул:

– Ну, тебе же все не до того. А ребенку развлечения нужны, праздник все-таки. Повезу ее на центральную елку, там, говорят, горки сумасшедшие залили.

– Ага – давай еще, чтобы Сонька себе чего свернула!

Папа смерил меня взглядом и с сожалением протянул:

– И когда это я прошлепал момент, что ты такая тугая стала? Неужели же я ребенка с горки одного запущу?

– А что – сам полезешь? – парировала я, обиженная эпитетом «тугая».

– А то у нас народу мало, ага! – ехидно отозвался папа. – Возьмем вон пацанов помоложе, да и покатаемся, правда, Сонюшка?

– Ага! – хитро прищурилась Соня, глядя на деда. – А то ты, деда, старенький, можешь рассыпаться.

Мы с папой закатились от смеха – никому в голову не приходило напоминать ему о возрасте, а вот внучка делала это запросто.

Улучив момент, когда они снова увлеклись домино, я выскользнула из каминной и направилась в дом, где обычно находилась вся папина охрана. Из Никитиной комнаты доносились звуки гитары – я знала, что Никита неплохо играл, хоть и не пел, стеснялся. Постучав, я вошла и тут же была встречена радостным:

– Александра Ефимовна, да вы ли это?!

– Я ли. Давно не виделись. – Я с удовольствием обняла огромного телохранителя и потрепала по рыжим волосам. – Соскучилась.

– Ох, чует мое сердце – что-то здесь нечисто, – хохотнул телохранитель.

– Н-да? С чего бы?

– А вы сами посудите. – Никита усадил меня в кресло у окна, сам выдвинул на центр комнаты стул и, развернув его спинкой ко мне, оседлал. – С утра Моисей Израилевич приезжал, сидели с хозяином в кабинете долго, потом он уехал. Совсем недавно снова приезжал, что-то опять обсуждали. Потом вы вдруг являетесь – безмерно вдруг соскучившись, хотя до того и думать обо мне забыли. Так что, Александра Ефимовна? Погорели на чем-то?

– Погоди-ка… дядя Моня, говоришь, два раза приезжал? – игнорируя наезд-вопрос, протянула я. – И с папой в кабинете запирался? А ведь дело плохо, Никитка…

– В каком смысле?

– В прямом. Папа знает, что Акела в СИЗО.

– Акела – где?! – телохранитель подался вперед, едва не свалившись со стула, и даже присвистнул.

– В СИЗО. По обвинению в серии убийств бомжей с применением холодного оружия. – Я вздохнула и вытянула из его пачки сигарету.

Никита хлопал глазами и выглядел растерянным, да это и понятно. Он очень уважал моего мужа, знал, что у того железные принципы, от которых Акела не отходил ни на миллиметр, и известие о нелепом обвинении тоже неприятно удивило его. Докурив сигарету, я сунула окурок в пепельницу-машинку, закрыла «капот» и спросила:

– Ну, какие варианты? Налет на СИЗО, разумеется, отметаем.

– Да не смешно совсем, Александра Ефимовна, – отозвался он. – А попробуем что-то сами нарыть. Савку привлечем?

Никитин брат-близнец Савва работал в частном детективном агентстве и однажды здорово выручил меня. А теперь любая помощь грамотного человека была очень кстати.

– Звони, – решительно сказала я, сунув ему мобильный. – Встретимся с ним в городе, собирайся, поехали.

– А отцу что скажете?

– Это не твоя забота.

Я вылетела из дома охраны и застопорилась на крыльце. Никита был прав – отцу нужно что-то сказать и при этом увернуться от разговора об Акеле, а это сложно. Я-то надеялась, что смогу оттянуть этот момент, но папа меня опередил и все узнал без моей помощи. Как я не подумала о Гале, боже мой! Разумеется, приехав к папе на следующий день после обыска, она тут же и выложила все, о чем догадалась, а мне ведь и в голову не пришло попросить ее не делать этого. Просто не до того было. И теперь врать отцу бесполезно, а вот за то, что не сказала сразу, он будет сильно гневаться и даже ногами топать – как пить дать. Я, конечно, не из пугливых, однако папин рев – это всегда неприятно. И лучше бы вообще сегодня обойти эту тему – ну не могу я сейчас растрачивать нервные клетки. И я приняла, как мне показалось, единственно правильное решение. Прыгнув в джип, я набрала отцу на мобильный и затараторила что-то на тему срочного вызова на кафедру. К работе моей папа относился с уважением, очень гордился тем, что я кандидат медицинских наук, что преподаю в академии, а потому эта версия моего спешного отъезда должна была вызвать у него минимум вопросов.