Наслаждение Маккензи - Ховард Линда

– Каких? – пробормотала она, больше обращая внимание на то, что происходит между ними.

– Ты избавилась от призраков?

Призраки? Тот затяжной ужас, который она испытала от прикосновений похитителей? Бэрри подумала и с удивлением поняла, что на время забыла обо всем. Конечно, она жутко злилась на то, как с ней обошлись, и с огромным удовольствием встала бы напротив мерзавцев с большущей пушкой Зейна в руках, хотя ни разу в жизни не держала пистолет. Травмированная женственность праздновала победу в наслаждении с Зейном. Бэрри чувствовала, что тяжелые моральные раны затягиваются. Наслаждение… Слово не совсем подходило к пережитым чувствам. Даже слово «экстаз» не могло описать то напряжение, ощущение взрыва, таяния, полной утраты связи с реальностью и чистого телесного восторга.

– Да, призраки пропали.

– Хорошо. – Голос оставался напряженным. – Второй вопрос. Эту чертову рубашку можно удалить только хирургическим путем?

От испуга Бэрри резко села. Движение привело к тому, что его плоть оказалась еще глубже, и вызвала резкий вздох у нее и стон у него. Тяжело дыша, она уставилась на Зейна. Совсем недавно они занимались любовью – на самом деле, все еще занимались. Мужская рубашка оказалась тем якорем, который удержал ее, не позволил развалиться на части, придал силы босиком бежать по ночным закоулкам. Незамысловатая одежка стала символом значительно большего, чем девичья скромность. Похоже, раны не настолько затянулись, как она думала. Бэрри терпела, когда похитители раздели ее и оставили себе на потеху обнаженной. Но когда Зейн пробрался в комнату, где ее удерживали, и увидел в таком виде, чуть не сломалась. Как она теперь сможет перед ним раздеться? Как позволить ему увидеть на теле метки, поставленные другими мужчинами?

Кристально-ясные глаза смотрели спокойно и терпеливо. Он снова все понял! Знает, что просить. Мог бы оставить все как есть, но хочет от нее большего. Зейн ждет от нее доверия, открытости, хочет отношений без мрачных тайн.

Хочет, чтобы они стали любовниками.

Пришло острое, почти болезненное понимание. Они физически принадлежали друг другу, но скрытность встала между ними стеной. Зейн выполнял все ее просьбы, держал себя в руках до последнего момента, когда кульминация страсти разрушила его самоконтроль. Теперь он просил вернуть то, что отдал ей.

Бэрри отчаянно вцепилась в полы рубашки.

– Я… Они оставили следы на моем теле.

– Мне уже приходилось видеть синяки. – Зейн мягко прикоснулся к ее щеке. – Один у тебя вот здесь.

Инстинктивно она подняла руку и дотронулась до щеки, которой он касался с такой нежностью. Как только девушка отпустила полы рубашки, Зейн начал очень медленно расстегивать пуговицы, оставляя ей время отказаться. Бэрри кусала губы от невыносимого желания схватить расходящиеся края рубашки и застегнуться на все пуговицы.

Когда полы совсем разошлись, Зейн провел ладонями снизу вверх и накрыл ее груди. Пальцы обожгли прохладные вершинки. Соски сразу поднялись и затвердели, словно тянулись к ласке.

– Позор за синяки лежит на них, – тихо проговорил он. – Не на тебе.

Бэрри закрыла глаза. Невероятное ощущение: она сидит на мужчине верхом и чувствует твердость и жар его плоти внутри, а жар и твердость рук на груди. Она не стала сопротивляться, когда ласковые руки покинули странно напряженную и даже побаливающую грудь и начали стягивать с плеч черную рубашку. Материал задержался на предплечьях, и Зейн по очереди освободил каждую ее руку.

И вот она полностью обнажена. Теплый воздух легко овевал ничем не прикрытую кожу, а затем Бэрри почувствовала кончики мужских пальцев, которые делали то же самое: легчайшим, едва ощутимым движением прикоснулись к каждой темной отметке на ее плечах, руках, груди, животе.

– Наклонись, – попросил он.

Бэрри повиновалась, медленно увлекаемая его руками ниже, еще ниже, пока их губы не встретились.

Их первый поцелуй… А ведь они уже занимались любовью! Какая же она дурочка, что не позволила себе насладиться его поцелуями! Губы Зейна оказались твердыми, теплыми, голодными. Бэрри опустилась ему на грудь с тихим рычанием удивления и восторга. Ее груди расплющились, жесткие волосы на его груди царапали сверхчувствительные соски. Еще одно удовольствие, которое она бессознательно пропустила.

Это было восхитительно! Его язык нащупывал вход, и она немедленно приоткрыла рот.

Несколько минут спустя его голова опустилась на одеяло. Зейн тяжело дышал, его глаза были наполовину прикрыты тяжелыми веками.