Ласка скорпиона - Робертс Нора

– Это мне и нужно.

Ева села за руль и отправилась в дешевый и грязный секс-клуб, чтобы настучать Уэбстеру из Бюро внутренних расследований на Рене Оберман.

Когда она вошла в клуб, Крэк уже высился, как башня, за стойкой бара. Его бритая голова блестела подобно полированному ониксу, а кожа на мускулистых руках и на груди, прикрытая лишь жилетом, пестрела татуировками.

Он бросил на Еву грозный взгляд.

– Ты прервала мой косметический сон, белая девчонка.

– А зачем тебе косметический сон, черный человек? Ты и так хорош, краше некуда.

– Ловкий ответ. – Крэк повел головой в сторону углового столика. – У меня в доме крыса.

– Ну да. – Ева и сама уже заметила Уэбстера. – У меня свои причины. Считай, я тебе задолжала, Крэк. Считай, задолжала дважды, если закроешь лапочку, пока я не закончу.

– В такой-то час? Без проблем. Все равно никого нет. Так что будем считать, задолжала ты мне не один, а полтора. Кофе хочешь?

Ева по опыту знала, что кофе в этом клубе столь же смертельно опасен, сколь и выпивка.

– Может, воды?

Крэк презрительно фыркнул, но извлек из-под стойки две бутылки воды и, после минутного колебания, добавил третью.

– Крысам, поди, тоже пить хочется.

– Спасибо. Ева передала одну бутылку Пибоди, а две другие отнесла к столу и поставила перед Уэбстером.

– Рановато для веселья, – заметил он.

Ева бросила взгляд на сцену. Через пару часов на ней заиграет, задавая ритм первой смене стриптизерш, голографический ансамбль, появятся посетители. Ранние пташки начнут травить и без того загибающуюся слизистую оболочку своих желудков крепким алкоголем и дешевым пивом.

К полуночи здесь, под вращающимися зеркальными шарами и стробоскопическими сполохами света, будет набито битком. Зад к заду, локоть к локтю. А наверху в номерах люди будут спариваться, как кролики, накачавшиеся виагрой, причем многие из них – только что познакомившись прямо на месте.

– Могу попросить Крэка включить пару голографических стриптизерш, но мне кажется, того, что мы тебе припасли, хватит для веселья.

– Надеюсь, оно того стоит. Как дела, Пибоди?

– А вот сейчас и узнаем.

– Мы здесь с ведома и по распоряжению майора Уитни, причем он прямо приказал, что на данный момент полученная нами информация не предназначена никому другому.

– Мы в БВР не играем в одиноких волков, Даллас.

Ева сразу поняла, что у него включен диктофон. И решила, что если он не пойдет на ее условия, ничего она ему не скажет и записывать будет нечего.

– Да, я понимаю: «бюро» – сокращение от слова «бюрократия». Но таков приказ.

– Мой капитан…

– …на данный момент останется не в курсе.

Уэбстер отодвинулся от стола – красивый мужчина с глазами копа, хотя, думала Ева, он и променял уличную полицейскую работу на шпионство за своими. Когда-то он думал, что любит ее, и это привело к неловкой и… чреватой неприятностями ситуации.

Но сейчас он смотрел на нее с холодным негодованием.

– Даже командир Центрального полицейского управления не может диктовать БВР, какой процедуре следовать.

– Не хочешь играть, Уэбстер, я найду кого-нибудь другого. У меня есть на то причины, – добавила Ева, подавшись вперед и наклонившись над столом. – И если ты приподнимешь зад и выдернешь из-под него уставы и уложения, если согласишься выслушать, ты поймешь, какой процедуре следовать.

– Давай попробуем так: я согласен выслушать. А потом уж я сам решу, какой процедуре следовать.

Ева отодвинулась.

– Даллас, может, нам стоит просто подождать, пока…

Ева покачала головой, прервав Пибоди на полуслове. «Иногда, – решила она, – приходится просто доверять. К тому же если уж положение станет совсемаховым, я отниму у него диктофон, и все дела».

– Я тебе обрисую ситуацию вкратце. У меня собой копия показаний моей напарницы и будут копии всех данных по убийству, с этими показаниями связанному. Ты получишь эти записи, Уэбстер, но только в том случае, если дашь нам слово, что будешь действовать согласно приказу Уитни. Для начала, – добавила Ева и все рассказала.

Она бесстрастно перечислила ему все события, следя за его реакцией. Уэбстер прилично играл в покер, вспомнила Ева, но она сумела заметить его смятение и лихорадочное метание мысли.