Поцелуй смерти - Робертс Нора

– Бедняга, – тихо произнесла Ева и присела на кор­точки для визуального осмотра.

Бауэрс оказалась права в одном – представить себе кого-либо мертвее Снукса было практически невозможно. Тело походило на мешок с костями, волосы были вскло­кочены, глаза и рот широко открыты, причем во рту оста­валось не более половины зубов, Люди этого типа редко прибегали к помощи стоматологии – и вообще медицины.

Тусклые глаза грязно-коричневого оттенка уже покры­лись пленкой. Мертвец выглядел глубоким стариком, и, даже если бы его жизнь не оборвало убийство, ему вряд ли удалось бы протянуть еще несколько лет, которые могли бы обеспечить достойное питание и врачебный уход.

Ева заметила, что его ботинки, хотя и покрытые тре­щинами и царапинами, не слишком износились. Одеяло, лежащее сбоку, тоже было не очень старым. В помещении имелись даже кое-какие безделушки – голова куклы с широко открытыми глазами, фонарик в форме лягушки, треснутая чашка с аккуратно изготовленными из бумаги цветами. Стены покрывали бумажные фигурки – деревья, собаки, ангелы, а также цветы и звезды, напоминающие те, что украшали снаружи стены импровизированного жи­лища.

Ева не нашла никаких признаков борьбы, свежих уши­бов или поверхностных ран на теле. Однако в груди его зияла дыра размером с кулак. Тот, кто прикончил старика, действовал с аккуратностью хирурга. «По-видимому, – подумала Ева, – убийца Снукса извлек у него сердце, вос­пользовавшись скальпелем».

– Вы правы, Бауэрс. Это убийство.

Ева выбралась наружу, опустив занавеску. При виде самодовольной усмешки на лице Бауэрс она стиснула ку­лаки, чувствуя, как кровь начинает стучать в ее висках.

– О'кей, Бауэрс, мы не нравимся друг другу, и тут ни­чего не поделаешь. Но вы не должны забывать, что у меня куда больше возможностей превратить в ад вашу жизнь, чем у вас – мою. Поэтому будьте благоразумны, сотрите эту гребаную ухмылку с физиономии и уйдите с дороги.

Усмешка исчезла, но взгляд Бауэрс оставался враждеб­ным.

– Устав отдела запрещает офицеру использовать бран­ные выражения в разговоре с подчиненными.

– В самом деле? Ну, можете упомянуть это в вашем рапорте, который должен быть завтра утром на моем сто­ле. В трех экземплярах. Прочь с дороги!

Десять секунд они сверлили друг друга глазами, потом Бауэрс опустила взгляд и шагнула в сторону.

Ева повернулась к ней спиной и достала сотовый теле­фон.

– Говорит лейтенант Ева Даллас. У меня убийство.

«Зачем кому-то понадобилось красть явно изношен­ное сердце?» – думала Ева, возвращаясь в лачугу, чтобы обследовать труп. Она знала, конечно, что краденые органы являются ценным товаром на черном рынке, и очень часто торговцам не хватает терпения дожидаться смерти донора. Но в последнее время широкое распространение получили искусственные органы, хотя они еще не достиг­ли полного совершенства. Зато они были сравнительно недороги и потому доступны; Ева давно уже не слышала о подобных преступлениях.

Разумеется, некоторым богачам была не по душе мысль об имплантации искусственного органа. За человеческое сердце или почку, изъятые у молодой жертвы несчастного случая, они готовы уплатить крупную сумму, но органы должны были находиться в идеальном состоянии. В Снуксе же не было ничего идеального.

Брезгливо поморщившись, Ева склонилась над трупом. Если женщина ненавидит больницы и всякие центры здоровья, даже слабый запах антисептика раздражающе дей­ствует на ее нервы.

Уловив следы этого запаха, Ева нахмурилась и присела на корточки. Только теперь ей наконец стало ясно, что имела в виду Бауэрс.

Предварительное обследование показывало, учитывая ночную температуру воздуха, что жертва умерла прибли­зительно в два часа ночи. Чтобы узнать о наличии в орга­низме наркотиков, требовался анализ крови и рапорт из токсикологической лаборатории, но Ева уже поняла, что убитый был завзятым потребителем пива – почти пустая канистра из-под этого божественного напитка стояла в углу. Ева также обнаружила небольшой запас наркоти­ков – ; скрученную вручную тонкую сигарету с «зонером», пару розовых капсул, по-видимому, содержащих «джегс», и грязный пакетик с белым порошком, который она опре­делила по запаху как смесь «грина» с «зевсом».

Мятое лицо Снукса покрывали паутинки лопнувших сосудов, красноречиво свидетельствующие о недоедании, и отталкивающего вида струпья – вероятно, последствия какого-то кожного заболевания. Этот человек, несомнен­но, курил, пил, питался отбросами и запросто мог умереть во сне.