Небо на двоих - Мельникова Ирина

Почему я упустила момент «открыть ему глаза»? Почему не вправила мозги, как советовала Любава? Почему не спросила: «Где была твоя Лизонька, когда ты разорился в дефолт? Когда ты чуть не продал дачу, чтобы элементарно выжить?» Почему не усмехнулась: «Милый, ты уверен, что эта девочка в восторге от твоей отдышки в постели?» Он же был умным, мой Юра. Очень разборчивым в людях. Сухарем и педантом! Но что вообще можно спросить у мужчины, который готов бросить все, разрушить свой кров и хлопнуть дверью по руке жены, вцепившейся в косяк? Бросить ради того только, чтобы день и ночь слышать юный голосок: «О, ты мой идеал! Мой мачо и мой ковбой!»…

Тренькнул телефон: пришла эсэмэска.

«Завтра я подам на развод, – прочитала я торопливые, с пропущенными буквами, слова. – Будь готова!» И все, даже по имени не назвал, не говоря уж о «милая» или «дорогая», как бывало раньше.

«Что ж он так торопится?» Первым желанием было перезвонить, наговорить ему кучу гадостей. Но я сдержалась и, стиснув зубы, ответила: «Всегда готова!»

А затем позвонила Любаве. Та поняла с полуслова.

– Еду! – коротко бросила в трубку подруга и отключила телефон.

Через час Любава сидела напротив меня за кухонным столом. Как всегда она выглядела потрясающе. В узких, обтягивающих длинные ноги, черных кожаных брючках и в такой же куртке, усыпанной значками с говорящими надписями типа: «Мужики, я свободна!» и «Я – сука, и горжусь этим!» Закинув ногу на ногу, она курила и пыталась внушить мне, почему одинокая женщина должна быть не просто стервой, а сукой, чтобы не потерять себя в недружелюбном мире.

– Пойми, – вещала Любава, – сейчас не модно быть интеллигентной. Все хотят секса, и только секса, а интеллигентность для женщины – синоним непривлекательности. Надо быть раскованной, забыть о комплексах, и мужики будут виться вокруг тебя, как мухи.

– Не нужны мне мухи, – вяло упиралась я. – Терпеть не могу этих… как их… пикаперов! Липнут, чтобы переспать с тобой, а потом навеки исчезнуть.

– А чем пикаперы плохи? Ты ж не пробовала, – усмехалась Любава. – Проще надо быть! Зачем тебе какие-то обязательства?

– О чем ты говоришь? Посоветуй еще на панель выйти!

– Вот дура! – От негодования Любава сломала сигарету. – Нет, у меня просто в голове не укладывается! Старый, толстый козел, почти лысый, и такое сотворить с красивой и умной женщиной… Ни капельки не сомневаюсь: покажи этой девице эскимо на палочке – обрадуется. Потому как слаще репы ничего не пробовала. Через пару месяцев он это поймет и запросится обратно!

– Не запросится, – не сдавалась я. – Он знает, что я его не прощу.

– И не прощай! Заставляют тебя, что ли? Я говорю: не впадай в истерику. Поехали по магазинам! Купи кучу нарядов, сделай новую стрижку. И от мужиков отбоя не будет, я тебя уверяю.

– Какие мужики? – рассердилась я. – Я еще с мужем не развелась!

– Но я другому отдана, и буду век ему верна… Тьфу на тебя! – Любава непечатно выругалась и тут же утешила. – Ничего, с его деньгами он развод за три дня организует. Детей у вас нет, так что проблем не будет.

– Почему я не родила? – Я всхлипнула и допила коньяк, который Любава уже в третий раз подлила в мою рюмку. – Зачем Юру слушалась? Он все говорил: «Рано! Рано!»…

– Так у него же есть дети. Сама говорила: живут с первой женой в Америке.

– Живут, – вздохнула я. – Уже и внук есть. Два года.

– Ну, теперь с Лизкой детенка смастерят… – сказала Любава и осеклась, заметив, видно, что мне от ее слов стало еще хуже.

Подруга погладила меня по руке и виновато заглянула в глаза.

– Ну, что ты? Что ты? Это ж понятно! Зачем ему тогда торопиться с разводом? А тебе нужно о себе думать. Какие твои годы? Еще и замуж выйдешь, и ребеночка родишь. Сейчас тетки и в пятьдесят рожают!

– Ты-то вон родила?

Я не выдержала все-таки и расплакалась. И Любава, сильная, смелая Любава, вдруг тоже скривилась, и слезы потекли у нее потоком, размывая тушь на ресницах и тональную пудру на щеках…

Прошел без малого месяц. Теперь я была свободной женщиной, но никак не могла привыкнуть к новому состоянию. Развод действительно оформили быстро. Любава оказалась права: Юра сумел подсуетиться. И все обставил так, что мы даже не перебросились парой слов во время процесса. А за вещами он так и не приехал. Видно, любимый поменял не только устаревшую версию жены на молодую и красивую, но и полностью обновил свой гардероб.

Поначалу я шарахалась от каждого мужчины, который чем-то смахивал на Юру. Даже получила по лбу тяжелой дверью, когда пыталась убежать от человека, который показался похожим на бывшего мужа: мелькнуло знакомое лицо, я охнула, рванула, не глядя, в сторону, и – бабах! – здравствуй, метрополитен. Мне даже в голову не пришло, что Юра уже лет двадцать не пользовался подземкой. Но отчего я бежала? Наверное, от информации, которая могла меня как-то задеть. Хорошо у него идут дела или плохо – это все равно царапнуло бы меня.

И стишки некстати вспомнила, которые еще на первом курсе знала наизусть.

Но лирика эта, наверное, лишь для первокурсников и годилась. Когда у тебя груз воспоминаний весом в полтора десятка лет, очень трудно сделать вид, что ничего страшного не случилось. Сначала я подолгу стояла вечерами у окна и мучительно вглядывалась в машины, въезжавшие на автостоянку перед домом. Мне казалось, что угар вот-вот пройдет, и Юра вернется. Ведь он так любил меня когда-то, так красиво ухаживал…

В журнале быстро узнали о моем разводе. Расспрашивать не расспрашивали, но я то и дело натыкалась на сочувствующие взгляды. К тому же Юра вдруг полностью поменял стиль жизни. Его имя стало мелькать в светской хронике, а фотографии с молодой женой появились на страницах газет и глянцевых журналов, но первым делом – в Интернете.

Уже через неделю или две после ухода мужа я обнаружила на своем столе в редакции кем-то заботливо подложенную газетенку с огромной фотографией на первой полосе. Тогда я впервые увидела Лизоньку. Спазм стиснул горло. Я закашлялась и, скомкав газету, швырнула ее в корзину для мусора. Моя соперница была чудо как хороша в сногсшибательном платье от кутюр.

Лично я при росте метр семьдесят пять стеснялась носить каблуки, потому что была одного роста с мужем. Но Лизоньку это, похоже, не волновало. Юра смотрелся рядом с ней, как крепенький корнишон в паре с длинным тепличным огурцом, и хотя головой едва доставал до ее плеча, как ни в чем не бывало обнимал молоденькую пассию за талию. А Лизонька таращила и без того огромные глаза в камеру и профессионально, ну точь-в-точь американская кинодива, улыбалась.