Мост бриллиантовых грез - Арсеньева Елена

Фанни передернула плечами, отгоняя привычно наваливающийся на нее утренний кошмар, еще раз негодующе взглянула на тщедушного наглеца в сизых джинсах, который занял священное для нее место, и совсем было собралась бежать дальше, так и не исполнив непременного утреннего ритуала, как вдруг заметила, что парень слишком уж перегнулся через парапет. Носки его кроссовок почти оторвались от мостовой, он вот-вот рухнет вниз.

И он склоняется еще сильнее! Он с ума сошел!

Валерий Сергеевич Константинов умер в ночь на понедельник, 31 января, на четырнадцатом месте четвертого купе шестого вагона скорого поезда «Нижегородец» сообщением Горький – Москва (несмотря на то, что Нижний Новгород давно обрел свое историческое название, железнодорожники упорно продолжают именовать его Горьким, то ли для скорости произношения и написания, то ли еще по каким-то своим тайным железнодорожным причинам). Смерть Константинова на первый взгляд выглядела вполне естественной – никаких следов насилия и прочего криминала: уснул человек и не проснулся. Тихая, милосердная смерть. Между нами говоря, кто из нормальных людей, срок земного бытия которых с каждым годом становится все короче, не мечтает о такой тихой смерти – конечно, желательно бы не в вагоне поезда, пусть даже скорого и даже сообщением Горький – Москва, а в собственной постели… но это уж кому как повезет. Можно было бы считать, что Константинову тоже повезло, хотя вроде бы рановато умирать пятидесятипятилетнему мужчине. С другой стороны, всякое бывает, и вообще, процент ранних смертей у мужчин куда выше, чем у женщин! Однако работникам милиции по долгу службы положено предполагать криминал даже там, где его нет и быть не может. Ведь Константинов вполне мог быть, например, отравлен. Конечно, вскрытие покажет причину, но ситуацию однозначно делало подозрительной исчезновение попутчиков покойного.

Впрочем, в том, что на месте не оказалось двоих из них, ничего подозрительного не было: они сошли на своей станции в половине шестого утра. Копии проездных документов у проводницы сохранились: билеты ровно неделю тому назад приобрели супруги Шаповаловы, пенсионеры, решившие навестить внука, которому 31 января исполнялось восемнадцать. Конечно, вполне могло статься, что Шаповаловы нарочно подгадали поездку к тому времени, когда Валерий Константинов отправится по каким-то неведомым своим делам в Москву, и совершеннолетие внука было не более чем попыткой создать алиби, однако свои билеты они купили на два дня раньше, чем покойный Константинов. Купить билеты на два дня раньше и оказаться в одном купе с будущей жертвой – это устроить не так-то просто… Либо следует предположить участие в деле сообщника из числа железнодорожников, например билетной кассирши, либо такую степень совпадения случайностей, которой не отыщешь даже в романчике какой-нибудь дамы-детективщицы, самой пылкой любительницы невероятных совпадений.

Пожалуй, Шаповаловы как кандидаты на роль преступников отпадали изначально. Самое большее, на что они годились, – это быть свидетелями.

Вот только свидетелями чего?

Но пока бог с ними, с Шаповаловыми, тем паче что они ни в чем не повинны.

Гораздо больший интерес у дознавателей вызывала личность еще одного попутчика покойного Константинова – четвертого пассажира купе, ехавшего на шестнадцатом месте. Хотя бы потому, что эта самая личность оказалась неизвестна. То есть потом, после соответствующего запроса, из данных, сохранившихся в компьютере, выяснилось, что билет на данное место был продан некоему Ломакину А.Н. (номер паспорта такой-то, прописан в Нижнем Новгороде там-то). Учитывая, что Ломакин покупал билет почти одновременно с Константиновым и даже в одной кассе с ним, упомянутый гражданин вполне годился на роль объекта милицейских розысков. Однако вся странность состояла в том, что Ломакин на своем месте не ехал! То есть, когда поезд отошел от вокзала и проводница начала проверять билеты, оказалось, что пассажир не явился к отправлению.

Такое бывает. Например, опоздал. Или передумал ехать, а билет сдать не успел. Или потерял билет. Или вообще в больницу попал, уже не до билета стало, не до поездки и не до Москвы. Да умер, в конце концов!

Проводница Якушкина сообщила о наличии свободного места начальнику поезда, и тот решил осчастливить мужчину, который ворвался в поезд за несколько минут до отправления и принялся умолять начальника найти ему свободное местечко.

Такое бывает сплошь и рядом. Особенно по понедельникам. Особенно если понедельник приходится на тридцать первое число. В дни (вернее, ночи) таких поистине роковых совпадений второй, вечерний поезд из Нижнего в Москву, в народе по старинке именуемый «Ярмарка», хотя официально он зовется теперь как-то иначе, отчего-то не ходит. И вся нагрузка (а народу в Москву к понедельнику рвется чертова уйма!) ложится на бедный «Нижегородец», который тогда просто-таки трещит по швам. Начальники поездов пускают пассажиров даже на места 37 и 38, которые официально значатся местами для отдыха проводников! Как оформляются в этом случае проездные документы, знает всякий, кто хоть раз попадал в такую ситуацию. А вот какие суммы взимаются с желающих непременно добраться до Москвы – это остается красивой маленькой тайной начальника поезда и пассажира. С другой стороны, начальники называют конкретную стоимость билета, но ведь пассажиру нужен билет любой ценой, и он сулит, что будет очень благодарен…

Впрочем, сумма, которую заплатил за билет пассажир, оказавшийся соседом Валерия Константинова, в данной ситуации роли не играет. Гораздо важнее то, что начальник поезда, выписывая квитанцию, проставил только следующее: А.В. Ил…, не дописав почему-то фамилию и забыв про номер паспорта. Видимо, его что-то отвлекло. Оплошность, конечно, непростительная, необъяснимая, но ведь и на старуху (в данном случае – на старика) бывает проруха! К тому же этот А.В. Ил… мог оказаться вообще не причастен к внезапной смерти Константинова. Конечно, он не мог не заметить, что сосед слишком долго спит на своей четырнадцатой полке, но… мог и не заметить. Проводница Якушкина вспомнила, что А.В. Ил… тоже заспался: она дважды входила в темное купе и громогласно напоминала, что через несколько минут Москва, а пассажиры все никак не вставали (старинная страшилка насчет скорого закрытия туалетов больше не действует, ибо почти все вагоны фирменных поездов снабжены теперь биотуалетами, которыми можно пользоваться когда и где угодно). Наконец А.В. Ил… сорвался с полки, чуть приподнял штору, суматошно вгляделся в проплывающие за окном московские улицы, напялил джинсы и свитер, накинул куртку, нахлобучил шапку, выхватил из кармана отчаянно звонивший мобильник, схватил сумку, уронил ее, и из нее что-то выпало, какие-то вещи. Он принялся их собирать, однако ронял снова и снова. Проводница, снуя по коридору в последних предприездных хлопотах (раздать, кому надо, квитанции на постель, собрать деньги за чай-кофе и все такое прочее), видела, как он ползает на коленках по полу, но в купе она больше не входила, во-первых, чтобы пассажиру не мешать, во-вторых, у нее и мысли не было, что второй пассажир не проснулся еще… и тем паче – что он вообще никогда больше не проснется!