Мишень - Коултер Кэтрин

Молли, не поворачиваясь, медленно задвинула шторы и опустила голову. Он неожиданно заметил, что она босая. Розовый лак на ногах облупился.

– Когда вы последний раз говорили с отцом?

– На прошлой неделе.

– И рассказали правду?

– Разумеется.

– Скажите, Молли, как давно вы виделись?

– Это не ваше дело. И не имеет никакого отношения к похищению. Перестаньте давить на меня!

– Я всего-навсего хочу остаться в живых, а вы стараетесь этому помешать, скрывая правду. Когда, Молли? Я заслуживаю честного ответа.

Он многозначительно потер ногу.

– Так и быть. Мы встречались три года назад.

Рамзи оттолкнулся от подлокотников и вскочил.

– Три года назад? Да что же тут творится?

Молли наконец обернулась, но не сделала попытки подойти.

– Я пригласила его на день рождения Эммы. Он прилетел в Денвер, но малышка была только предлогом.

Отец здорово разозлился на моего мужа и решил с ним разобраться.

– И что же, разобрался?

– Еще как! Луи вышел из схватки с двумя треснутыми ребрами, поврежденной почкой и синяками по всему телу, которые не сходили несколько месяцев.

– И чем же ему насолил ваш Луи?

– Не желаю говорить об этом, неужели не понимаете? Все это никак не связано с похищением.

– А вот этого вы не можете знать.

– Слушайте, мы с Луи разошлись. И не встречаемся вот уже два года. Я не лгала Эмме, когда сказала, что отец о ней беспокоится. Луи в самом деле позвонил, когда узнал о ее исчезновении, что, правда, явилось для меня огромным сюрпризом Причем позвонил первым, еще до того, как я решила с ним связаться. Эмма права, за все это время он ни разу ее не навестил. А тут вдруг звонок из Берлина. Я отчетливо помню, он спросил об Эмме, утверждал, будто слышал от кого-то, что ее украли, и все допытывался, удалось ли мне ее найти. Я зарыдала, а он целую минуту расписывал, как сожалеет и расстроен. А потом рассмеялся и заявил, что мой папочка луну с неба снимет ради внучки и что тревожиться нет причин. И стал хвастаться своими успехами. Якобы какая-то фрейлейн-репортер из «Берлинес цайтунг» сравнила его с Брюсом Спрингстином. Луи все повторял, что у европейцев вкус куда лучше, чем у американцев, иными словами, они прекрасно его принимали, – и пообещал провести остаток года в Европе. Распространялся, и очень подробно, насчет своих завоеваний. Думаю, вам это неинтересно. Под конец он совершенно забыл об Эмме. Женщина-полисмен, что стояла рядом, вытаращилась на меня. Она обожает Луи, все не могла дождаться, когда он позвонит. Вернее, обожала, пока не услышала, что за бред он несет своим сексуальным голосом. Когда я повесила трубку, она погладила меня по плечу. Я снова расплакалась, а она обняла меня. Наверное, подумала, будто я страдаю из-за того, что он меня оставил и сейчас хвастается своими женщинами.

– Теперь я вспоминаю, – помолчав, ответил Рамзи. – В газетах были сообщения о разводе, но никаких подробностей и гнусных намеков на неверность, наркотики и тому подобную грязь. Просто заявление о прискорбной несовместимости характеров.., что-то в этом роде.

Публика в два счета обо всем забыла.

– Это благодаря отцу. Он всемогущ. Хотя бы в этом его связи сослужили мне добрую службу. Пара таблоидов опубликовала было жареные факты, но он их сразу же заткнул. Я бесконечно благодарна отцу за это.

Молли опустила глаза. На указательном пальце присохла горчица, и она украдкой ее слизнула.

– Молли?

– Луи, законный отец Эммы, не хотел ребенка. После того как мы разъехались, он едва не прыгал от счастья. Он просто не создан быть отцом. Эти приземленные обязанности не совместимы с имиджем модного секс-символа, который он так старательно создавал и поддерживает. Самое смешное, что у Эммы абсолютный слух и она очень музыкальна. Вероятно, куда талантливее Луи.

– Но откуда он узнал о похищении? Вы сказали, что он позвонил первым.

– Я и сама ломала голову над этим. Должно быть, кто-то из денверских дружков позвонил. Луи, несомненно, посчитал, что, если в прессе разразится скандал, его репутация будет подмочена. По-моему, это единственное, что крайне его тревожило.

– Интересно, кто же это из приятелей решил ему позвонить?

– Он не сказал, а я была слишком расстроена, чтобы спросить. Но знаете, у Луи полно знакомых журналистов. Скорее всего они и пронюхали, что стряслось.

– И кто из них всех ближе?

– Джеймс Хикс, репортер «Денвер пост». А что?

– Пока сам не знаю. Просто накапливаю информацию. Собираетесь позвонить отцу и рассказать о спасении Эммы?