Глубоко под кожей - Робертс Нора

Он еще не заметил наступившей вдруг тишины. Стоя спиной к залу, он лупил по боксерской груше. Только звук этих ударов раздавался в притихшем зале. Квин выглядел великолепно: ноги расставлены, глаза смотрят в одну точку, мощная спина напряжена, а весь он сосредоточен на ритме. Маленький кожаный мешок, подвергавшийся непрерывным ударам его кулаков, постоянно мотался из стороны в сторону и был почти не виден. Шантел подошла к Квину, постояла мгновение и провела кончиком пальца по его спине.

— Привет, милый.

Он выругался и развернулся. Его руки были согнуты в локтях, а кулаки готовы к удару. Шантел вскинула бровь, а потом и подбородок, как бы приглашая его нанести этот удар.

— Что ты здесь делаешь, черт возьми?

— Наблюдаю за твоей тренировкой. — С этими словами она толкнула пальчиком грушу. — Объясни мне, зачем ты лупишь по этому мешку?

— Я же просил тебя позвонить. — Квин вытер с глаз пот, чтобы получше видеть Шантел.

— Мне захотелось прогуляться. Кроме того, я хотела увидеть место, где мужчины вроде тебя тешатся своими игрушками. — Она через плечо оглядела зал. — Это впечатляет.

У всех мужчин в зале заныло в животе.

Едва не взвыв, Квин взял ее за руку:

— Ты сошла с ума. Женщинам здесь не место.

— Почему? — Проходя мимо мужчины, который качал пресс, она ослепительно улыбнулась ему. Перекладина тут же рухнула.

— Прекрати, — прошептал Квин и обратился к тренеру: — Риццо, я воспользуюсь твоим кабинетом.

— Где же он, твой друг?

Квин потащил ее из зала, но она оглянулась назад.

— Мне ужасно хочется познакомиться с ним.

— Заткнись. И как это тебе пришло в голову заявиться сюда с такими ножками?

— Но у меня нет других ног.

— Садись. — Он усадил ее на потертый пластмассовый стул. — И что мне прикажешь с тобой делать?

— Все, что захочешь.

— Я не шучу, черт возьми. — Он порылся в вещах, лежавших на столе Риццо, и нашел смятую пачку «Кэмел». — Послушай, Шантел, мы же с тобой договорились. Я просил тебя позвонить. И у меня были на это причины. Он вытряхнул из пачки сигарету и закурил.

— Сегодня такой хороший день, и здесь совсем недалеко. В Лос-Анджелесе не так часто приходится ходить пешком, и я не смогла устоять. И если ты скажешь мне, что ярким солнечным днем мне нельзя пройтись два квартала, я закричу. — Она бросила взгляд на дверь. — Могу себе представить, что думают о нас твои… э… коллеги.

Квин выдохнул длинную струю дыма и с такой силой вдавил сигарету в пепельницу, что она превратилась в месиво из табака и бумаги.

— Ты не должна никуда ходить без меня. Я уже много раз тебе говорил об этом, Шантел, и надеялся, что ты будешь выполнять мои указания.

— Отстань, Квин. Она поднялась и положила руки на его обнаженную грудь.

— Я потный, как свинья, — пробормотал он и снял ее руки.

— Я уже заметила. Не знаю, что привлекает мужчин в такие места, в которых воняет, как от грязных носков, но если это помогает тебе сохранять форму… — Она посмотрела на него с одобрением. — Мне придется, наверное, устроить у себя дома тренажерный зал.

— Не увиливай от разговора.

— А о чем мы говорили?

— Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Шантел дотронулась кончиком языка до своей верхней губы и пододвинулась к нему поближе.

— Почему? Я ведь уже заплатила тебе за эту неделю.

Деньги меня не интересуют. — Он не оценил ее шутку.

— А что тебя интересует?

— Ты. — Он произнес это сквозь зубы и повернулся, чтобы уйти. Ему нужно было немного времени, чтобы вернуть себе душевное равновесие. — Больше так не делай.

— Хорошо, не буду. Прости меня.

Когда за его спиной захлопнулась дверь, Шантел снова села. Значит, он к ней неравнодушен. Она закрыла глаза и прошептала про себя: «Он ко мне неравнодушен».

Она добилась того, что он это произнес. Теперь надо добиться, чтобы ему это понравилось.

— Сколько ты еще будешь сердиться?

Они ехали домой, опустив верх машины. Первые пятнадцать минут Шантел не нарушала молчания.

— Я не сержусь.

— Но ведь ты сжимаешь зубы.

— Считай, что тебе повезло, что я не делаю ничего другого.

— Квин, я ведь уже попросила прощения. Я не собираюсь извиняться до бесконечности.

— А никто тебя и не просит. — Квин свернул на дорогу, ведущую к дому Шантел.

— Я прошу лишь одного: относись к ситуации, в которой ты оказалась, серьезно.