Поцелуй смерти - Робертс Нора

Ева повернулась к мужу.

– Поздравь меня: я только что наняла консультантом племянницу одного из подозреваемых.

– И ты оставишь ее при себе?

– Пока да. – Ева пожала плечами. – Посмотрим, как пойдут дела.

Когда последняя длинноногая модель соскользнула с серебряного подиума и музыка вновь сменила ритм, зама­нивая пары на выложенный глянцевыми плитками пол танцевального зала, Ева попыталась определить, что за продукт маскирует замысловатое по форме сооружение на ее тарелке.

Рядом с ней Мэвис ерзала на стуле, слишком возбуж­денная, чтобы есть.

– Коллекция Леонардо была самой лучшей, правда? Другие не идут с ней ни в какое сравнение! Рорк, ты дол­жен купить Даллас то красное платье с голой спиной.

– Этот цвет ей не подойдет. – Леонардо прикрыл своей ручищей миниатюрные пальчики Мэвис.

В его глазах светились любовь и облегчение. Несмотря на массивное телосложение, у него было сердце шестилет­него ребенка, ожидающего первого школьного дня. Перед шоу он и впрямь, как выразилась Мэвис, был готов на всех бросаться. Но сейчас, когда все было позади, он снова стал добродушным и непосредственным.

– А вот платье из зеленого атласа… – Леонардо робко улыбнулся Рорку. – Признаюсь, я работал над ним, думая о Еве. Цвет и покрой как раз для нее.

– Значит, она его получит. Не так ли, Ева?

Поглощенная мыслями о том, что находится на ее та­релке – мясо или какой-то суррогат, – Ева бросила не­впопад:

– Я тут уже кое-что получила. Какого черта они не скажут прямо, чем кормят гостей?!

– Это cuisine artiste (Художественная кулинария (франц.).) , – объяснил Рорк. – Эстетика в ней часто превалирует над вкусовыми ощущениями. – Наклонившись, он поцеловал Еву. – Не расстраивайся, мы купим пиццу по дороге домой.

– Удачная мысль. Но сначала я должна поискать Миру и попытаться вспугнуть кого-нибудь еще.

– Я пойду с тобой. – Рорк поднялся.

– Ладно. Шоу было потрясающим, Леонардо. Мне особенно понравилось то зеленое платье.

Просияв от удовольствия, Леонардо притянул Еву к себе и чмокнул в щеку. Отходя, она слышала, как Мэвис говорит Леонардо, что должна отметить его успех еще одним бокалом «торнадо».

Столы с белоснежными скатертями и серебряными подсвечниками стояли по всему бальному залу. Шесть ог­ромных люстр проливали серебристый, приглушенный плафонами свет с высокого потолка. Официанты сновали туда-сюда, разливая вина и убирая посуду с подлинно хо­реографической элегантностью.

Напитки постепенно развязывали языки. Разговоры и смех становились все громче. Люди переходили от одного стола к другому и, как обратила внимание Ева, больше хвалили пищу, чем ели ее.

– Во сколько же обошлась каждая тарелка – сотен в пять или десять? – спросила она Рорка.

– Думаю, немного больше.

– Кошмар! Смотри, Мира идет к выходу. Должно быть, в туалет, так как ее муж не с ней. Пожалуй, я ее догоню. – Ева покосилась на Рорка. – Почему бы тебе не побродить в толпе и не послушать, о чем они болтают, раз уж все так расслабились?

– С удовольствием. Но за это я хочу один танец и пепперони к моей пицце.

Ева усмехнулась.

– Согласна. Я ненадолго.

Она направилась к двери, через которую вышла Мира, прошла через просторный вестибюль и отыскала женскую туалетную комнату. Все стены здесь были увешаны под­свеченными зеркалами, на розовых полочках под ними стояли флакончики с духами и кремами, лежали однора­зовые расчески и щетки, гели для волос, лосьоны и пуль­веризаторы. Дежурный в черно-белом одеянии был готов в любой момент прийти на помощь. Если бы мадам поте­ряла губную помаду или что-либо еще, он охотно открыл бы стенной шкаф, предложив гостье широкий выбор все­возможных аксессуаров любых сортов и оттенков.

Мира сидела на стуле перед зеркалом, включив под­светку, и собиралась поправить макияж. «Выглядит она бледной и несчастной», – подумала Ева. Не желая быть навязчивой, она хотела потихоньку ускользнуть, но Мира обернулась и увидела ее.

– Я слышала, что вы здесь, Ева, – улыбнулась она.

– А я уже видела вас. – Ева подошла к ряду стульев. – Но начался показ мод, и мы увлеклись.

– Зрелище действительно увлекательное. Было не­сколько превосходных образцов, но должна признать, что Леонардо остается непревзойденным. На вас ведь его платье?

– Да. Он специально конструирует для меня наряды попроще.

– Значит, он вас понимает.

– У вас расстроенный вид, – не удержалась Ева и тут же смутилась, заметив, как глаза Миры расширились от удивления. – Простите, если я лезу не в свое дело, но… Что-то не так?