Роман с Джульеттой - Мельникова Ирина

О своих проблемах Алина решила не распространяться, лишь заверила Елену Владимировну, что все у нее замечательно, контакты с обитателями дома налажены, и на сегодняшний день это главное ее достижение.

Но с Ольгой Алина разговаривала дольше. Прогуливаясь по тропинке между соснами, она в деталях пересказала все события дня и почти слово в слово передала разговор с Маргаритой, Ильей и Луганцевым. Не стала скрывать, что за ужином выпила бокал вина и некоторое время поддерживала с ними беседу. О заводе говорили мало, все больше на отвлеченные темы, и даже поделилась с подругой своим открытием: оказывается, Луганцев совсем не скучный и чванливый сухарь, каким он представляется со стороны, а очень даже эмоциональный и веселый человек.

– Надо же, – фыркнула в трубку Ольга, – не знай я, кого ты изображаешь, подумала бы, что он пытается произвести на тебя впечатление. Впрочем, ты и в восемьдесят лет будешь сводить мужиков с ума.

– Оля, – укоризненно сказала в трубку Алина, – ты хочешь сказать, что он мне симпатизирует? Шестидесятилетней женщине?

– Дура ты! – эмоционально поведала Ольга. – Он, конечно, соображает, что ты ему как бы в матери годишься. Но он ведь наверняка чувствует твою энергетику. Это, дорогая, не скроешь!

– Спасибо, успокоила! – рассердилась Алина. – Ты хочешь сказать, что они меня вот-вот вычислят?

– Вряд ли! Это понимание идет у Луганцева на грани подсознания.

– У Ильи, выходит, тоже на грани подсознания? Я ведь сначала подумала, что он меня узнал. Какие-то намеки, непонятные шуточки, и взгляд тоже странный, словно он верит и не верит своим глазам.

– Ой, Алина, рассмешила! – Ольга залилась смехом. – Узнал, не узнал! Ерунду гонишь, подруга! Если бы он тебя узнал, то ты бы мне в лучшем случае из дома звонила.

– А в худшем?

– Из милиции! Но я не думаю, чтобы до этого дошло! Он ведь все-таки джентльмен какой-никакой.

– И все же я больше всех в доме побаиваюсь Илью. Сказал же он, что я кого-то ему напоминаю. Хотя, с другой стороны, как он рьяно за меня заступился, когда Маргарита попыталась его ущипнуть по поводу того, что он вчера в ресторане пригласил меня на танец.

– Да-а, подруга, – печально констатировала Ольга, – кажется, с Ильей мне ничего хорошего не светит! Если такой мужик запал на тебя, то своего не упустит.

– И с чего ты взяла, что он на меня запал? – недовольно спросила Алина. Почему-то этот разговор был ей неприятен. Конечно, она опасалась разоблачения, но в то же время признавала, что ни одному здравомыслящему человеку даже в голову не придет, что известная актриса, по меркам обывателя богатая и счастливая, вдруг решилась бросить столичную сцену, обосноваться в глухой провинции да еще устроиться домработницей, чтобы прокормить свою семью. Честно сказать, это не укладывалось в голове у самой Алины.

Нет-нет да и всплывали перед ней реалии прошлого, внезапно напоминая о себе то «театральным» сном, то знакомым лицом, промелькнувшим на экране телевизора, то старой телепрограммой с анонсом нашумевшей экранизации всеми любимого романа, где она играла одну из главных ролей, то обложкой залежавшегося в газетном киоске годичной давности журнала… Если в Москве это воспринималось как нечто само собой разумеющееся, то в Староковровске каждая встреча со своим лицом вне зеркала и фамилией вне паспорта заставляли ее сердце колотиться, словно она вдруг увидела свой портрет на стенде «Их разыскивает милиция».

А Ольга продолжала трещать в трубку:

– У меня предчувствие, поэтому и говорю, что запал. Но это не твой уровень, Алюша. Конечно, он мужик классный, но оставь его мне. Что тебе простой начальник службы безопасности?

– Что значит – оставь? Я вовсе не собираюсь его приватизировать. Это не мое, тем более в нынешней ситуации.

– А Луганцев?

– Не знаю, сегодня он походил на человека, но что у него за душой, разве сразу разглядишь? К тому же Илья при мне предупредил Маргариту, чтобы та не слишком раскатывала губу. Дескать, у Луганцева другая женщина.

– Ой-ей-ей! Другая женщина! – рассмеялась в трубку Ольга. – Сильно я сомневаюсь, что эта женщина вообще в природе существует! Я это кожей чувствую! Так что у тебя сто шансов из ста его закадрить!

– Оля, в отличие от тебя, я предчувствую другое. Накроется моя работа медным тазом, если вдруг шестидесятилетняя тетка примется строить глазки своему хозяину. Как это будет выглядеть, ты представляешь?

– А зачем же так откровенно? Ты пока со стороны понаблюдай за ним в естественных условиях. Как тот натуралист в Африке. И он, самое главное, не будет распускать свой хвост, как павлин, и токовать вокруг тебя в экстазе. Общаться вы будете непринужденно, открыто. И сам он особо стесняться тебя не станет. Вот и сделаешь для себя выводы, стоит ли он твоего внимания или просто сытое примитивное мурло! Вроде Серпухова или Цуранова!

– На сытое примитивное мурло он не похож! И пальцы, как Серпухов, не гнет. Но получается, что мы с Маргаритой – две стороны одной медали. Она обеспечивает ему тылы на работе, а я – дома!

– Наконец-то до тебя дошло, – подчеркнуто облегченно вздохнула Ольга. – И, заметь, ты в более выгодных условиях, чем Маргарита. Если мужикам дома комфортно, они расслабляются, падают на диван и начинают мурлыкать от счастья. Вспомни народную мудрость: хорошие мужики на дороге не валяются. Они валяются на диване…

Раскладывая по полочкам все, что произошло в течение дня, Алина долго не могла заснуть. То и дело включала настольную лампу, чтобы взглянуть на будильник. Время бежало быстро. Алина понимала, что ей рано вставать – сама же напросилась, чтобы приготовить завтрак, – только сон не шел, потому что мозг не желал расслабляться. И не Илья, а Луганцев стоял у нее перед глазами. Настойчиво стоял, словно его прибили гвоздями.

Подходила к концу третья неделя пребывания Алины в доме Луганцева. И каждый день был не лучше, не хуже предыдущего, вероятно, по той причине, что Алина уже не воспринимала свои обязанности по дому как печальную необходимость. Она почти уверилась в том, что никто не собирается ее разоблачать. Илья и Луганцев вели себя приветливо, но сдержанно. Да и встречалась она с ними только за ужином, а остальное время была предоставлена самой себе. Алину это откровенно радовало.

И все бы было отлично, если бы не одно обстоятельство. Втайне она испытывала некоторое разочарование оттого, что моменты общения с Луганцевым были слишком коротки, а разговоры с ним не позволяли понять, чем именно он привлек ее внимание и возбудил неподдельный интерес. Впрочем, она старательно отгоняла все мысли о нем, понимая, что ее пребывание в доме скоро закончится и не стоит возлагать большие надежды на продолжение знакомства, тем более в другом качестве.