Охота на красавиц - Арсеньева Елена

Изложив все это сухо, сдержанно, но совершенно четко, Полторацкий сокрушенно покачал головой, глядя на Киру, а потом почти сочувственно спросил:

– Вы там, в России, что, совсем с ума спятили? Думаете, тут вам какая-нибудь Чечня, где все дозволено? Или снова скажешь, шо подружка тебя подставила? Пидманулы Галю, забралы з собою, а она и знать не знала?! Будет брехать-то! Сколько веревочке ни виться, конец все едино придет!

Да, конец… Теперь бесполезно надеяться, что откуда-то из-за угла вдруг выскочит Алка, с дурацким хохотом прокричит: «Ку-ку! Сюрприз!» – и подтвердит, что ограбление – тоже часть ее розыгрыша. И нет надежды, что именно она спрятала где-то Кирин паспорт. Ближе к полудню Алка никак не могла оказаться в том «челночном» автобусе. Она в это время занималась любовью на лоне Карадага с новым знакомым, а где-то у подножия гор их терпеливо, будто верный конь, ждал белый джип. Да и вообще – зачем Алке грабить челноков?!

Кира обреченно покачала головой. Все-таки Алка играла в ее жизни такую огромную роль, была настолько незаменимым и постоянно действующим «опорным пунктом», что даже сейчас трудно перестать искать в ней первопричину всех событий. Нет уж, забудь про Алку, где бы она ни задержалась! Допусти, что в твою жизнь вмешался кто-то другой. И этот кто-то выкрал твой паспорт. А заодно не пожалел сил и времени, чтобы объездить восточный Крым и оклеить доски объявлений при милициях жуткими листовками. А еще раньше – эти листовки изготовил… Допустила, Кира? Ну и отлично. А теперь еще наберись дурости – и выложи эту версию двум мордастым парням, которые, набычась, сторожат взглядами каждое твое движение…

Стоило только представить, какова будет реакция, и Кире захотелось заплакать. Она, пожалуй, решилась бы открыть, выражаясь фигурально, кингстоны, да вдруг стыдно стало. Ну, нет! У российских – собственная гордость!

Кира вскинула голову и холодно проговорила:

– Оставьте ваши неуместные шуточки. Я никак не могла бомбить несчастных челноков, потому что с десяти утра никуда не уходила с пляжа, понятно вам? С десяти утра и до половины пятого вечера!

– Ух ты, моя ясочка! – восхитился Панько. – А кто это подтвердит? В смысле – алиби у тебя есть? Назови, кто тебя там видел, в какое время, только конкретно, конкретно!

Кира передернула плечами. Да разве мыслимо вспомнить тех, кто мелькал на пляже? Она ведь не отдыхала, а работала, и голову-то поднимала от бумаг два-три раза, когда входила в море освежиться. Но и тогда эта самая голова была до такой степени забита новой статьей для «Santific News», что ничему другому там совершенно не было места! Поэтому Кире казалось, будто весь день она плавала в горячем золотистом тумане, изредка меняя его на довольно прохладный – цвета морской волны. Зато статья в принципе готова.

– Не помню я, кто там еще был на пляже, не обращала внимания. Знала бы – у каждого паспортные данные списала бы! Да все это чепуха. Я думаю, что и объявления, и паспорт в автобусе – все это детали одного чудовищного розыгрыша – или хорошо организованной клеветнической кампании. Нет уж, лучше запросите базовый компьютер – и увидите, что на меня там ничего нет!

– Клеветнической кам-па-нии… – по слогам, как зачарованный, повторил Мыкола, а Панько восхищенно присвистнул:

– Эх, красиво брешешь! Так шоб ты знала: шо нам по должности сделать положено, мы сделаем. И компутер запросим – не сомневайся. Только вот закавыка: нынче пятница, да? Вечер… Народ весь на выходные ушел. Какой, скажи, будь ласка, может быть в субботу-воскресенье компутер? Да он, поди, на даче уже давно пиво в пузе греет. Или «Изабеллу» – винцо такое есть кисленькое, небось пробовала. Не то у костерка где-нибудь сидит в бухточке, беленькую таранькой заедает. Нет, не будет тебе, моя ластивка, никакого компутера.

– И не морочь голову людям! – подал голос потерявший терпение Мыкола. – Колись, вражина, где баксы, шо награбила? Кто твой подельник?

– Послушайте, – удостоив Мыколу лишь мимолетного взгляда, Кира повернулась к Полторацкому, – послушайте, вы производите впечатление нормального человека. Вот я дам вам телефон. Это – номер очень важного человека. Он ваш коллега, милиционер. Но – генерал. Один из высших чинов в Нижегородской области. И он подтвердит, что я совершенно не могу быть замешана в тех преступлениях, которые вы мне тут пытаетесь инкриминировать. Просто не способна. Потому что я доктор наук, я…

– Нижегородская область? – перебил ее Панько, устремив задумчивый взгляд на Мыколу. – Это где же?

– Может быть, на Урале? – озадачился напарник. – Или в Сибири?..

Кира поняла, что из этих географических дебрей он выберется не скоро. И терпение ее вмиг иссякло… да оно, впрочем, никогда не принадлежало к числу ее главных достоинств!

– Все! С меня – хватит! – так решительно рубанула она ребром ладони по барьеру, что лейтенант Полторацкий отвалился на спинку стула и уставился на барьер с тревожным любопытством. Возможно, он предположил, будто задержанная – каратистка?.. – Больше я ни слова не скажу без своего адвоката! Надеюсь, это-то слово вы когда-нибудь слышали? А мой адвокат тоже живет в Нижнем Новгороде! Так что вам все-таки придется туда позвонить, хоть тресните, придется… даже если это окажется в Австралии! Или на Марсе! Или вообще в черной дыре гиперпространства!

Это уже, конечно, был сущий бред и натуральная истерика.

– Молчать! – хором взревели Панько с Мыколой. Однако Кира, совершенно потеряв голову, продолжала кричать что-то про адвокатов, географию и тайны Вселенной, так что шум в отделении поднялся невообразимый. И прошло довольно много времени, прежде чем орущие трое заметили, что их в комнате уже четверо.

Какой-то мужчина стоял у самой двери – вернее висел, цепляясь за нее дрожащими руками и едва удерживаясь на ногах.

– Чего надо? – неласково вопросил пышущий боевым жаром Мыкола, а Панько, воспользовавшись передышкой, быстро отер пот со лба и нахлобучил фуражку, одновременно с этим украдкой погрозив Кире кулаком и превратив его в кукиш: во, мол, тебе адвокат!

Она грозно сверкнула глазами и попыталась восстановить сорванное дыхание, неприязненно уставившись на незнакомца, который чудом прервал свое падение.

Мужчина тем временем попытался отцепиться от двери, но пошатнулся – и буквально ввалился в комнату. Кира машинально протянула ему руку, и, опираясь на нее, вновь прибывший дотащился до барьера и повис на нем, пытаясь справиться с голосом: вместо слов из его рта вырывалось какое-то задушенное хрипение.

Пользуясь паузой, милиционеры и Кира – на правах старожила – оглядывали гостя. Ему было чуть за тридцать, роста высокого, смугловат, кудряв, небольшая бородка его походила на черный чехольчик. Но это все в норме. Удивляли его порванная брючина, глядящее из нее разбитое колено, исцарапанные руки – такие мелкие царапины обычно оставляет шиповник.