Сердцеед - Ховард Линда

Пока Рафферти направлялся к своему грузовику и усаживался на водительское сиденье, он не мог избавиться от образа Мишель, лежащей под ним. Он представлял ее стройное обнаженное тело, ее светло-золотистые волосы, разбросанные по подушке, пока он двигался на ней. В ответ на такую провокационную картину он ощутил тяжесть в паху и чертыхнулся. К черту ее и себя самого! Слишком много лет он потратил, наблюдая за ней, мечтая о ней, желая ее. И в то же время он хотел отучить ее быть такой избалованной и эгоистичной, таким снобом.

Она могла скрывать свою сущность от остальных, притворяясь доброй и очаровательной. Все соседи, владельцы ранчо и окрестных ферм тесно общались, каждый уик энд устраивали барбекю и приемы, на которых практически все мужчины ели у Мишель из рук. Она танцевала, шутила и кокетничала с ними, но с ним – никогда. Танцевала с любым, но только не с ним. Он наблюдал за ней, потому что он был нормальным мужчиной со здоровым либидо. Джон не мог запретить себе желать это гибкое, стройное тело, восхищаться ее сверкающей улыбкой, даже если потом презирал себя за это. Он все бы отдал, чтобы этого не было, но лишь один взгляд на Мишель наполнял его голодным желанием.

Другие мужчины тоже наблюдали за ней голодными глазами, включая Майка Вебстера. Рафферти не думал, что сможет когда-нибудь простить ей то, что она сделала Майку, брак которого был шатким еще прежде, чем Мишель ворвалась на сцену со своим кокетством и сверкающим смехом. Майк мог сопротивляться ей, он сразу оказался у ног Мишель, забыв о своей жене, об обязательствах… Когда Мишель переметнулась на другого, Майк остался один на один с осколками своей жизни. Молодой владелец ранчо разорился, и был вынужден продать ранчо из-за урегулирования развода. Он был просто еще одной игрушкой Мишель, разрушенной ее эгоизмом. Но это еще не все. Она умудрилась разорить даже собственного отца. Даже когда у Лэнгли были серьезные финансовые неприятности, он продолжал обеспечивать дорогой образ жизни Мишель. Ее отец тонул все глубже в трясине долгов, а она все еще настаивала на том, чтобы покупать шелка и драгоценности, а также проводить каникулы, катаясь на лыжах в Сент Морице. Она, словно пиявка, цепко впивалась в каждого богатого мужчину, попадающегося у нее на пути.

Мысль о том, что теперь и он станет таким мужчиной, приходила ему в голову с тревожащим постоянством. Независимо от того, сердился, раздражался, или чувствовал к ней отвращение, Джон не мог сопротивляться желанию обладать ей. В Мишель было что-то, что против воли тянуло его к ней. Она роскошно выглядела, восхитительно пахла, ее голос был мелодичен, и Джону до боли хотел узнать, была ли ее кожа на ощупь такой же шелковистой, как он представлял в мечтах. Ему хотелось погрузить ладони в ее золотистые волосы, прикоснуться к пухлым мягким губам, провести пальцами по совершенной линии скул, вдохнуть нежный аромат ее кожи, от которого все внутри него сжималось. Джон вспомнил день, когда встретил ее впервые, вспомнил нежный аромат дорогих духов, исходящий от ее волос и кожи. Она была слишком дорогой для Майкла Вебстера, и слишком роскошной для того бедняги, за которого вышла замуж. Даже для своего отца, Лэнгли Кэбота она оказалась слишком дорогой. И Рафферти хотелось погрузиться во всю эту роскошь. Это был чистый и примитивный инстинкт самца, реакция мужчины на красивую женщину.

Возможно, Мишель не замечала, что дразнит мужчин, но она определенно посылала сигналы, которые заставляли мужчин слетаться к ней, как пчелы к сладкому нектару.

Сейчас Мишель была одинока, но он знал, скоро она найдет себе нового мужчину. Почему бы ему не стать этим мужчиной? Ему надоело неудовлетворенное желание, вспыхивающее каждый раз, когда он смотрит на нее. Надоело наблюдать, как она презрительно отворачивает от него свой маленький нос. Она не сможет обвести его вокруг пальца, как привыкла это делать с мужчинами. Это будет ценой, которую ей придется заплатить за любовь к дорогой жизни.

Рафферти сузил свои глаза от дождя, который начал падать на ветровое стекло, думая о том, каким удовольствием будет власть над Мишель, зависящей от него во всем, даже в том, что она ест, или что надевает…

Это было яростным, примитивным удовольствием. Он использует ее, чтобы удовлетворить свою жгучую физическую потребность, но он ни за что не позволит ей подобраться достаточно близко, чтобы затуманить его разум.

Он никогда раньше не платил женщине за удовольствие, никогда не был покровителем, но если только так можно получить Мишель Кэбот, он сделает это. Он никогда не хотел другую женщину так, как хотел ее.