Все, что блестит - Ховард Линда

Открытый добродушный приём, который ей оказали работники виллы, помог Джессике расслабиться, и она улыбнулась более естественно, когда мадам Константинос переплела руку с рукой Николаса и занялась организацией доставки их багажа в особняк.

— Андрос, пожалуйста, помоги Джейсону отнести сумки вниз, — потом она высвободила свою руку и слегка подтолкнула Николаса. — И ты тоже! Почему бы тебе не помочь? Я провожу миссис Стэнтон к её комнате, она, наверное, уже полумертвая от усталости. Ты никогда не научишься делать путешествие лёгким.

— Да, maman, — ответил он, обращаясь к её удаляющейся спине, но его тёмные глаза предупреждающе взглянули на Джессику.

Несмотря на прохладный приём мадам Константинос, Джессика почувствовала себя лучше. Старая леди не была деспотичной главой семьи, и Джессика ощущала, что под её сдержанностью скрывается весёлая и мягкая женщина, для которой Николас был прежде всего сыном, а не миллиардером. И сам Николас немедленно смягчился, став Нико, который вырос здесь и знал этих людей с младенчества. Она не могла представить его запуганным Петрой, которая, должно быть, пеленала его и наблюдала за его первыми неуверенными шагами, хотя Джессике было трудно представить себе Николаса младенцем или малышом. Наверняка, он всегда был высоким и сильным, с тем же неистовым светом в тёмных глазах.

На вилле было прохладно, толщина её белых стен защищала от жгучего греческого солнца, и тихий гул центрального кондиционирования подсказал ей, что Николас принял меры, чтобы постоянно поддерживать в доме комфортную температуру.

Она уже поняла, что вкусы Николаса были типично греческими, и весь вид виллы подтверждал это. Немногочисленная мебель стояла в огромных помещениях с перекрытиями в виде открытых балок, но всё было самого высокого качества и построено с расчётом на много лет вперёд. Пол был выложен плиткой тёплого кирпичного цвета, и по всему полу были разбросаны бесценные персидские коврики приглушённых зелёных тонов; обивка мебели представляла собой натуральное льняное полотно. Маленькие мраморные статуи различных оттенков выглядывали из ниш, здесь же красовались невероятно изящные вазы и удобно расставленная керамическая посуда — конечно же, местного производства.

— Ваша спальня, — проговорила мадам Константинос, открывая дверь в квадратную белую комнату с изящными арочными окнами и обстановкой в золотисто-розовых тонах. — Здесь ваша собственная ванная комната, — продолжала она, пересекая помещение, чтобы открыть дверь и указать на выложенную плиткой ванну. — Ах, Нико, ты должен показать Джессике виллу, пока Петра распаковывает её багаж, — тут же добавила она, когда Николас появился с багажом Джессики и установил его в середине комнаты.

Николас улыбнулся, глаза его сверкнули.

— Джессика, вероятно, хотела бы принять ванну вместо этого. Уверен в этом, потому что мне тоже хочется именно этого! Правда, дорогая? — спросил он, поворачиваясь к Джессике с улыбкой, всё ещё плескавшейся в глазах. — Что ты выбираешь — экскурсию по вилле или ванну?

— И то, и другое, — сказала она быстро. — Хотя сначала ванну.

Он кивнул и вышел из комнаты, небрежно бросив через плечо:

— Тогда я приду через полчаса.

Вскоре после этого и мадам Константинос ушла, оставив Джессику, которая стояла, оглядывая очаровательную комнату и чувствуя себя совершенно одинокой. Она сняла свою помятую в путешествии одежду и неторопливо приняла ванну. Вернувшись в комнату, она обнаружила, что Петра за это время умело распаковала её багаж. Джессика оделась в лёгкое летнее платье и стала ждать Николаса, но время шло, и через некоторое время она поняла, что он не собирался возвращаться за ней. Он просто предложил ей экскурсию по просьбе матери, он не имел никакого намерения проводить столько времени в её обществе. Она неподвижно сидела на кровати и спрашивала себя, помогут ли молитвы когда-нибудь завоевать его любовь.

Намного позже, после лёгкого обеда из рыбы и греческого soupa avgolemono — приправленного лимоном куриного рисового супа, который Джессика нашла восхитительным, — Николас приблизился к ней, когда она стояла на террасе, наблюдая, как внизу волны накатывали на песчаный берег. Ей хотелось избежать встречи с ним, но это выглядело бы странным, так что она осталась у стены террасы. Своими сильными пальцами он сжал её плечи и притянул к себе, склонив свою голову к её. Со стороны это, должно быть, выглядело так, как будто он шептал ей на ушко какие-нибудь нежности, но спросил только: