Секс как орудие убийства - Робертс Нора

«Как вас зовут?»

Об этом ее уже спрашивали. Так поступают первым делом. Врачи и копы, которые стоят у кровати и хмуро смотрят на жертву сверху вниз.

«Как тебя зовут, малышка?»

От этих слов у Евы гулко забилось сердце, и она обхватила себя руками. Малышка. С малышками всегда случается что-нибудь ужасное.

Сначала они думали, что она немая. Либо психиче­ски ненормальная. Но она могла говорить. Просто не знала, что именно следует отвечать.

Коп не понимал этого. Он привел врачей и каких-то других людей в белых и светло-зеленых халатах.

Позже Ева поняла, что именно полицейские обна­ружили ее в темном закоулке, где она пряталась, по­крытая грязью, потом и запекшейся кровью. Она этого не помнила, но ей так сказали.

Эти незнакомые люди говорили с ней мягко, ощу­пывали и выстукивали. Но, как и у копа, в их глазах не было улыбки. Только мрачность или высокомерие, смешанные с жалостью. И вопросы, вопросы, вопросы…

Когда кто-то принялся обследовать ее разорван­ное влагалище, она стала драться, как звереныш. Зубами, ногтями, с рычанием и воплями раненого животного.

И тут медицинская сестра заплакала. По щеке жен­щины, которая держала Еву и ждала, пока подействует успокоительное, покатилась слеза.

«Как тебя зовут? – спросил коп, когда она снова пришла в себя. – Где ты живешь? Кто обидел тебя?»

Ева этого не знала. Не хотела знать. Она закрыла гла­за и снова попыталась забыться.

Иногда лекарства действительно помогали ей забыть­ся. Но если они действовали слишком сильно, Ева вновь начинала ощущать ледяной воздух, запах грязи и крови. Она боялась этого больше, чем незнакомых людей с их негромкими вопросами.

Иногда в этом холоде рядом с ней кто-то был. Она ощущала запах мятных леденцов и прикосновения паль­цев, которые казались ей похожими на тараканов, разбегавшихся по полу, когда зажигали свет.

Когда эти пальцы касались Евы, даже лекарства не могли заглушить ее крики.

Они вполголоса переговаривались и думали, что она ничего не слышит, ничего не понимает.

«Избита, изнасилована. Продолжительное сексуаль­ное и физическое насилие. Плохое питание, обезвожи­вание, сильные физические и эмоциональные травмы.

Ей повезло, что она выжила.

Ублюдка, который сделал это, следовало бы разре­зать на куски.

Еще одна жертва. Мир полон жертв.

Никаких документов нет. Назовем ее Евой. Евой Даллас…»

Когда машина затормозила, Ева проснулась и уста­вилась на темный дом с ярко освещенными окнами.

У нее тряслись руки.

«Утомление, – сказала она себе, выбираясь из ма­шины. – Всего лишь утомление. То, что я отождестви­ла себя с Моникой Клайн, вполне естественно. Просто еще одно направление следствия».

Теперь она знала, кто она такая. Она стала Евой Даллас и достойно носила это имя. Но то, чем она была раньше, то, что было прежде, изменению не поддава­лось.

Испуганный ребенок все еще жил в ней, и это было невозможно исправить… Ладно, в конце концов, глав­ное – что они обе выжили.

Ева поднялась наверх, сняла портупею, разделась и, пошатываясь, побрела к кровати. Забравшись под глад­кие теплые простыни, она приказала замолчать голо­сам, эхо которых звучало в ее мозгу.

В темноте Рорк обнял ее и прижал к себе. Ева спи­ной ощущала биение его сердца, прикосновение силь­ной руки, обвивавшей ее талию.

На глаза навернулись слезы, и это напугало ее. Вне­запное ощущение холода предупредило ее, что сейчас начнется дрожь.

Она повернулась к мужу и прижалась к нему.

– Ты нужен мне, – сказала она, найдя его губы. – Нужен.

Отчаянно нуждаясь в тепле, она вцепилась в плечи Рорка, ощущая запах и вкус его тела. Темнота не меша­ла этому. Рядом с ним вопросов не существовало. Существовали только ответы. В груди Евы отдавалось биение его сердца. Он был с ней. Рядом. Ближе всех на свете.

– Скажи, как меня зовут.

– Ева. – Его теплые губы коснулись синяка на под­бородке и отогнали боль. – Моя Ева.

«Такая сильная, – думал он. – Такая усталая. Ка­кие бы призраки ни жили в ее мозгу, она с ними борет­ся. И я тоже. Она ищет не нежности, а успокоения». Он провел рукой по ее телу, стремясь дать Еве это успо­коение.

Она дрожала, но уже не от холода. И не от устало­сти. Когда рука Рорка нашла ее грудь, Ева выгнулась всем телом. Быстрые короткие укусы разжигали в ней пламя, прикосновения языка обдавали жаром. Она порывисто задышала и сжала Рорка в объятиях.