Мой ласковый и нежный мент - Мельникова Ирина

На горизонте проявилась цепочка редких огней, потом скрылась за увалом, но это были огни Вознесенского, а это значило, что он вскоре избавится от двух возмутительниц своего спокойствия, которые, весело пересмеиваясь, продолжали шептаться на заднем сиденье.

– Денис Максимович, – вкрадчиво и тягуче, как ириска, прозвучал за его спиной голос Антонины. – А вы намерены участвовать в бале-маскараде?

– В каком еще бале-маскараде? – удивился Барсуков и даже сдвинул шапку на затылок. – В первый раз слышу, что я должен в нем участвовать. Это что ж, на Новый год затевается?

– Это вы правильно догадались, Денис Максимович, что на Новый год и что должны в нем участвовать! И уже сейчас нужно задуматься, какой костюм будете шить. Хотелось бы что-то такое, интересненькое! А то у бывших до вас начальников фантазии почему-то хватало только на Кота в сапогах или на Бармалея.

– Специфика профессии сказывается, – засмеялся Барсуков, – всю жизнь в сапогах, с соответствующим выражением на физиономии. Не Винни-Пуха же изображать.

– На Винни-Пуха у нас больше господин Надымов смахивает, а еще на Карлсона, который живет на крыше, – произнесла сердито Людмила, – только в камере этот Карлсон смотрелся бы гораздо лучше.

– Оставь ты наконец Надымова в покое! – рассердилась в свою очередь Антонина. – Не хватало еще перед сном о нем говорить! Не дай бог, если приснится! – И опять обратилась к Барсукову: – Я так и не поняла, вы собираетесь участвовать в маскараде?

– Антонина Сергеевна, – взмолился Барсуков, – о чем вы говорите? Какой костюм, какой маскарад? У меня перед Новым годом дел выше крыши, а вы хотите, чтобы я с иголкой по вечерам сидел! Да из меня портной, как из козы барабанщик!

– Не хотите – и не надо! – Тонька пожала плечами. – Только я одного не понимаю: разве нельзя на один вечер забыть о вашей треклятой работе? В новогоднюю ночь все пьют шампанское, веселятся, танцуют, и даже самые отъявленные жулики и самые трудолюбивые милиционеры…

– Ох, Антонина Сергеевна, Антонина Сергеевна! – вздохнул Барсуков. – Вашими бы устами да мед пить! Только жизнь такая вредная штука, что все получается не так, как нам хотелось бы! И как раз на Новый год происходит очень много квартирных и прочих краж. Преступники ловко вычисляют пустые квартиры по темным окнам.

– Хорошо, вы меня убедили. – Антонина с досадой махнула рукой. – Но хотя бы на часок заглянете старый год проводить, новый – встретить?..

– А это обязательно! И возможно, даже не на часок, а чуть больше. Единственно, не заставляйте меня влезать в какой-то маскарадный костюм!

– Ладно, по рукам! – улыбнулась Антонина и подмигнула Людмиле. – Сделаем на этот раз исключение, но при условии, что потом проводите Людмилу Алексеевну домой. А то дорога дальняя, вдруг заблудится…

– Антонина, – рассердилась Людмила, – что за глупые шутки? При чем тут Денис Максимович? Ты ведь прекрасно знаешь, что приезжает Вадим и на бал-маскарад я не пойду!

– Этот твой Вадим уже который год только языком тренькает, – недовольно прошипела Антонина и произнесла уже более громко: – Не выдумывай, приедет не приедет, это его личное дело, а твое дело готовиться к Новому году. А то смотри, прогуляться лунной ночью, да еще рядом с интересным мужчиной, много желающих найдется. Правда, Денис Максимович?

Людмила сверкнула на подругу глазами и подозрительно вежливо справилась:

– Ты имеешь в виду, что намечается еще целый взвод желающих, чтобы их проводил до дома лично товарищ подполковник? Так вот учти, Тонечка, я сама решаю, кого выбрать в провожатые. – И совсем уж насмешливо добавила: – Не хватало мне, чтобы меня милиция через все село сопровождала, пусть лучше своими непосредственные делами занимаются, больше пользы будет!

Барсуков резко повернулся к ним, смерил Людмилу откровенно яростным взглядом и столь же резко, не вымолвив ни слова, отвернулся. Антонина молча поднесла кулак к носу подруги. Но та оттолкнула ее руку и, откинувшись головой на спинку сиденья, закрыла глаза. Так было легче держать себя в руках, а ей очень хотелось выругать Тоньку последними словами. Хлебом не корми, дай все испортить! Как ей теперь смотреть в глаза Барсукову после столь откровенных Тонькиных высказываний?

Тонька в ответ на многозначительный взгляд Сергея в зеркальце над головой водителя лишь огорченно покачала головой и что-то прошептала одними губами. Кавалерийская атака на сей раз с треском провалилась, но она не теряла присутствия духа. Приучить двух упрямцев к мысли, что им не прожить друг без друга, становилось теперь делом чести. И хотя она впервые в жизни столкнулась со столь явным противодействием, отказываться от задуманного не собиралась…

…А укатанная колесами автомобилей дорога по-прежнему резво бежала им навстречу, пока огни Вознесенского не заполнили весь горизонт.

За горами тихо угасала вечерняя заря. Красное полотно на западе потускнело, сделалось сперва темно-малиновым, потом алым, а все высокое просторное небо над хребтом, над таежными увалами, дальше которых лежали такие же просторные, как небо, хакасские степи, – все бесконечное небо за каких-то полчаса превратилось из голубого в зеленое, потом в иссиня-черное, и на этом темном фоне, словно на негативе, проявились белые вершины, отливавшие серебром в свете восходящей над миром луны. Наступила ночь.

И все вдруг увиделось по-иному: загадочно и дико. От одного взгляда на недоступные, равнодушные вершины, над которыми опустилось черное небо, становилось холодно и жутковато.

Людмила зябко поежилась и вернулась в дом. Славка с приятелями ушли в лыжный поход и Новый год будут встречать в таежной избушке, а то и возле костра. До праздника оставалось два дня, но обычное для такой поры волнение в предчувствии чего-то неожиданного, долгожданного оставило ее сегодня утром, когда она попрощалась с делегацией американских экологов и с женихом, который, вопреки обещаниям, в очередной раз подтвердил опасения Антонины. Он не смог оставить без внимания Лайзу Коушелл и ее коллег, которые сегодня отправились с визитом в соседнюю республику, выразив сильнейшее желание, чтобы в этой поездке их сопровождал именно Вадим, Вадим Павлович Шатунов, таким уж он показался им милым, обходительным и знающим свое дело молодым русским ученым.

Американцы пробыли в Вознесенском три дня, и Людмиле лишь дважды удалось поговорить с Вадимом один на один. Ночевать в ее доме он наотрез отказался, объясняя тем, что вечерами американцы особенно нуждаются в нем. Переводчица, прибывшая с делегацией, не справляется с потоком документов по заповеднику, которые американцы изучают, чтобы определиться с решением, достоин ли проект того, чтобы принять его к рассмотрению. И если бы не его, Вадима, помощь, бедная Лайза не спала бы все ночи напролет.