Дом с мезонином в наследство - Колочкова Вера Александровна

 Когда въехали в знакомый район со старыми домами, сердце Тинино забухало в груди часто и болезненно, ударило мощным кровотоком в голову. Она узнала эту улицу, узнала! Вот там, за поворотом, будет маленький парк с небольшим озерцом посередине, а потом сразу откроется глазу красивый дом с мезонином… Вот сейчас… Еще немного…

 Однако Ольга как раз это самое «немного» и не проехала. Остановила машину резко, отвалилась на спинку кресла, прикрыв глаза и продолжая нервно покусывать губы. Потом так же резко распрямилась вдруг, выстрелила в Тину сердитым взглядом.

— Извините меня, Валентина Петровна, но я должна была вас сразу предупредить, конечно…

— В чем дело, Оля? О чем ты меня должна была предупредить? Неужели… Мисюсь… Она жива, Оля?

— Да жива, жива… Только… Как бы это сказать правильнее? Наполовину жива…

— Как это – наполовину? Как это может быть человек жив наполовину?

— Понимаете ли, Валентина Петровна… — начала свой грустный рассказ Ольга. – Пять лет назад мама попала в автомобильную аварию. У нее нижняя часть тела вообще атрофирована. Ездит по дому в инвалидной коляске… Отец все эти годы за ней ухаживал, конечно. А сейчас, понимаете, совершенно некому… В общем, у нас с Никиткой не было, не было больше другого выхода! 

— Какого выхода, Оля? Что–то не понимаю я… — с трудом вбирая в себя полученную информацию, глухо проговорила Тина. – О каком таком выходе ты говоришь?

— Да об обыкновенном… О нормальном говорю выходе для такого случая, Валентина Петровна! В общем, сегодня после обеда должна прийти за мамой машина…Но вы не беспокойтесь! Мы ее в очень, очень хорошее место определяем! Мой муж специально через всякий блат договаривался… Там природа, уход хороший, и прочее все тоже на должном уровне…Там такой интернат специализированный…

— А Мисюсь? Как она к этому вашему решению отнеслась?

— Да как… Плакала, конечно. Вещи собирала и плакала… Я только вчера ей об этом сказала. Но поверьте, у нас не было, и в самом деле не было другого выхода, Валентина Петровна!

 Ольга вдруг уронила голову на руль, заплакала злыми, лающими какими–то рыданиями. Красивые белокурые волосы рассыпались по плечам тяжелой волной, прикрыв собой, как заботливой шалью, ее вздрагивающие худенькие плечи. Взглянув на нее сбоку, Тина аж лицо прикрыла испуганно от пронзившего ее иглой через толщу прошедших лет дежа вю - это же Мисюсь перед ней сидит, и так же плачет зло и сердито! Точно Мисюсь… Ей даже плохо стало на какое–то мгновение. Показалось, воздуха в закрытом маленьком пространстве машины совсем нет. Она торопливо нащупала рукой дверной рычажок, так же торопливо выскочила на улицу. Сделав несколько глубоких и жадных вдохов и ничего перед собою не видя, пошла по кромке дороги. Вот зря, зря она Лёню не слушает – сердце–то и впрямь барахлить стало… И муть такая перед глазами стоит… Вздрогнув от длинно–возмущенного гудка проезжающей мимо на большой скорости машины, она встряхнулась будто и поспешила пройти через газон на тротуар, заросший по краям толстыми кленовыми стволами. Постояла, отдышалась. И снова медленно пошла вперед. Тут уже близко совсем должно быть…Вот, вот сейчас должен быть поворот… А там дом… Там Мисюсь…

— Валентина Петровна! Постойте! Куда же вы? Садитесь в машину! Извините меня, что я так глупо расплакалась! - проговорила–прокричала из открытого окна машины Ольга, догнав Тину на самом углу улицы.

— Нет, Оля. Я пройдусь. Ничего.

— Вы очень презираете меня, Валентина Петровна? Что я так с мамой…

— Не знаю, Оленька. Бог тебе судья. Ты поезжай, я сейчас приду…

 Дом действительно открылся ей сразу за поворотом. Ничуть за эти годы не изменившись, гордо стоял, выпятив взору белые свои колонночки. Хороший дом. Красивый. Заросший вкруговую кленами. Скоро листья с них полетят, красиво будет… Кленовый желтый лист - вообще вещь в природе необычная. Она помнит, как ходила тогда вокруг дома, собирала в букеты эти словно неведомым мастером причудливо вырезанные, хрупкие и нежные в своем увядании листья, как вдыхала их сырой осенний аромат. А потом был первый снег, и они выглядывали из–под тонкого его белого слоя острыми желтыми концами, будто руки тянули, помощи просящие. Как все это, оказывается, живо и остро помнится… Хотя и не больно уже. Вот он, стоит перед ней, дом с белыми колоннами, мираж из прошлого, а ей и не больно. Наоборот, даже пустота какая–то странная внутри образовалась. А вон и окна мезонина сквозь зеленые пока ветви проглядывают – плотно задернуты черными шторами. Там Антонова библиотека была… Хотя почему была? Наверное, и сейчас есть… Все, все то же самое, ничего тут за долгое ее отсутствие не изменилось. Это она теперь стала другой, а дом – тот же самый…