Лавандовое утро - Деверо Джуд

Джос глубоко вздохнула, снова посмотрела в зеркало и расправила плечи. Что бы сказала мисс Эди, если бы увидела, как она сутулится? При мысли о мисс Эди на глаза навернулись слезы, и Джос заморгала, прогоняя их. Прошло четыре месяца со дня похорон, но она все еще скучала по своей старшей подруге, скучала так сильно, что порой все валилось из рук. Джос то и дело порывалась позвонить мисс Эди и рассказать ей, что случилось за день, и каждый раз, вспоминая, что ее больше нет, заливалась слезами.

— У меня все получится, — сказала Джос, глядя на свое отражение в зеркале. — Все получится. — Она была одета консервативно, в темную юбку и накрахмаленную белую блузку, именно так учила ее одеваться мисс Эди. Обруч на голове, русые волосы по плечам, едва заметный макияж. Если Джоселин что-то и знала о городе Эдилин в штате Виргиния, так только то, что мисс Эди выросла там. Поэтому Джоселин не хотела ехать туда в джинсах и открытой майке, опасаясь шокировать местных жителей.

Она взяла ключи от машины, ухватила за ручку большой черный чемодан и покатила его к двери. Сегодня она будет ночевать в своем собственном доме. В доме, который она никогда не видела, никогда даже не слышала о нем, пока адвокат не сообщил, что она получила наследство.

Пару дней назад Джос сидела в офисе адвоката в Бока-Рейтон во Флориде, одетая во все черное, с жемчугом мисс Эди на шее. Прошло несколько месяцев со дня похорон, но в завещании значилось, что оно должно быть вскрыто в первый день мая после смерти Эдилин Харкорт. Если бы она умерла первого июня, то пришлось бы ждать еще одиннадцать месяцев. Но она умерла во сне, в своей постели как раз на Новый год, поэтому прошло всего четыре месяца.

Рядом с Джос сидел ее отец, а подле него — мачеха и две сводные сестры: Белинда и Эшли, теперь известные как Белл и Эш. Благодаря неутомимым усилиям их матери они стали моделями, средствам массовой информации особенно нравилось, что они близнецы. В последние десять лет они появлялись на обложках всех глянцевых журналов и путешествовали по миру, демонстрируя одежду разных дизайнеров. Когда они заходили в торговые центры, толпы девчонок преследовали их с визгом восторга, а мужчины всех возрастов смотрели на них с вожделением.

По мнению Джос, из-за всей этой славы близнецы так и не повзрослели. Будучи детьми, Белинда и Эшли придумывали всякие шалости и жаловались матери, сваливая все на Джос. Луиза обычно долго смотрела на свою падчерицу, потом говорила: «Подожди, вот вернется отец…» Но отец просто качал головой и делал все, чтобы избежать разбирательства… Главная цель его жизни заключалась в удовольствиях, а не в воспитании трех дочерей. Он обожал возиться в гараже, его жена и ее высоченные падчерицы разделяли его увлечение. Джоселин же шла к мисс Эди.

— И что же эта старая ведьма оставила тебе? — спросила Белл, вытягивая длинную шею, чтобы увидеть Джоселин в дальнем углу адвокатской конторы.

Для Джос никогда не представляло трудностей различать сестер. Белл была поумнее, лидер по натуре, а Эш тупо делала все, что приказывала ей сестра.

— Свою любовь, — сказала Джоселин, не глядя на сестер.

Белл в данный момент была замужем, причем в третий раз, но ее мать намекала, что и этот брак недолговечен.

— Бедняжка, — вздыхала Луиза. — Эти мужики не понимают, каким сокровищем обладают.

— Они не понимают, почему замужняя женщина считает, что вправе заводить романы, — как-то пробормотала Джос.

— Что? — резко переспросила Луиза таким тоном, словно хотела сказать: «Подожди, вот вернется отец…» Она никак не могла понять, что ее «девочкам» скоро стукнет тридцать и что их недолгая слава на исходе. Как раз на прошлой неделе Джос прочитала, что появились две восемнадцатилетние модели — «новые Белл и Эш».

Джоселин никогда не завидовала ни славе близнецов, ни той удаче, которая выпала на их долю. Для нее они оставались злюками и врединами: всегда в плохом настроении, вечно всем завидуют и переживают, если их имена не упоминаются в колонке светских сплетен. Когда они были детьми, то ужасно завидовали Джоселин, потому что она проводила много времени в доме «этой богачки». Они отказывались верить, что мисс Эди не снабжает Джос полными сумками денег.

— Если она ничего тебе не дает, тогда зачем ты к ней ходишь?

— Потому что я люблю ее! — говорила Джоселин снова и снова. — Нет. Я обожаю ее!

— Ах вот как?! — цедили они сквозь зубы и многозначительно щурились, будто бы знали что-то такое, чего не знал никто.