Смерть не имеет лица - Робертс Нора

Пибоди, прищурившись, взглянула на свою начальницу.

– А ведь вас, кажется, засасывает это дело…

– Заткнись! – И Ева резко вырулила на улицу, дав газу больше, чем надо.

Ева пропустила обед, но это ее не особенно расстроило. А вот тот факт, что она оказалась права в своих предполо­жениях относительно логики обвинителя в деле Лизбет Кук, привел Еву в бешенство. «Козел! Мог бы хоть потя­нуть с согласием на формулировку „убийство второй сте­пени“!»

Спустя считанные часы после ареста в связи с насильст­венной смертью Дж. Кларенса Брэнсона Лизбет была освобождена под залог и сейчас, вероятно, сидела у себя в квартире, устроившись поудобнее на диване или в кресле, и потягивала кларет с самодовольной улыбкой на лице.

Соммерсет, дворецкий Рорка, появился в холле, как всег­да, бесшумно, встретив Еву уничтожающим взглядом и не­одобрительным вздохом:

– Сегодня вы опять сильно припозднились.

– Да? А вы сегодня опять отвратительны. – Она броси­ла куртку на перила лестницы. – Разница между нами за­ключается в том, что завтра я могу не опоздать.

Соммерсет заметил, что Ева не выглядит бледной и утомленной, как это часто бывало после рабочего дня. Но он скорее прошел бы все муки ада, чем признался даже себе, что это обстоятельство его порадовало. Когда она проскользнула мимо него и стала подниматься наверх, он холодным тоном, слегка подняв бровь, сообщил:

– Рорк в видеозале. Второй этаж, четвертая дверь справа.

– Я знаю, где это, – пробурчала Ева не слишком ис­кренне.

На самом деле она толком не помнила, где находится это помещение. Дом был огромным, и в лабиринтах его коридоров, комнат и обставленных всякими диковинками холлов немудрено было заблудиться. Тем не менее Ева предпочла поискать видеозал сама.

Глядя на убранство этого жилища, Ева уже в который раз подумала о том, что его хозяин ни в чем себе не отказы­вает. А почему, собственно, он должен был отказывать? В детстве Рорк был лишен самого необходимого, все эти удобства он тем или иным путем заработал сам и вполне мог распоряжаться ими по своему усмотрению, по своей прихоти.

Прошло уже больше года, как Ева обитала в этом доме, стоящем посреди огромного ухоженного сада, но по-на­стоящему так и не привыкла к нему. Здесь сходились во­едино финансовое могущество и обычные бытовые чело­веческие слабости, и все же Ева не чувствовала себя в этих чертогах свободной, что-то всегда стесняло ее.

Ева не привыкла к богатству и предполагала, что вряд ли способна когда-нибудь привыкнуть. Она вышла замуж за Рорка не из-за его состояния, а, скорее, вопреки ему, и старалась не думать о том, как именно могло быть нажито это состояние. Она считала, что если влюбилась в Рорка, то должна принимать его всего – со всеми светлыми и темными сторонами. Ева изо всех сил старалась, чтобы каждый раз при входе в дверь этого дома у нее внутри уми­рал полицейский, живущий своими профессиональными инстинктами и предвзятостями.

Видеозал был обставлен роскошными длинными дива­нами и оборудован огромными настенными экранами. Вдоль одной из стен тянулся старомодный бар вишневых тонов со стульчиками из кожи и бронзы. В шкафу из рез­ного дерева хранились бесчисленные диски с видеозапи­сями старых фильмов, которые Рорк любил смотреть боль­ше всего. Полированный пол был устлан узорчатыми ков­рами; в камине, отделанном черным мрамором, горел огонь, перед которым грелся свернувшийся клубочком жирный кот. Запах потрескивающих в огне дров смеши­вался с ароматом свежих цветов в огромной медной вазе и легким благовонием свеч, стоявших на каминной доске. Но главное – здесь был мужчина, который ее всегда заво­раживал.

На экране шел какой-то черно-белый фильм. Рорк удобно растянулся на плюшевой софе, держа в руках бокал с вином. Одежда на нем – так же как и изображение на эк­ране – состояла из черного и белого. Ворот белоснежной рубашки был небрежно расстегнут, из-под черных облегающих брюк торчали босые ноги – ботинки валялись на полу. Ева не могла понять, почему эта поза казалась ей такой возбуждающе сексуальной. Лицо Рорка было похо­же на лик ангела, из любопытства залетевшего в разврат­ный ад: греховный блеск в живых голубых глазах и изящ­ная линия рта, едва заметно изогнутого в улыбке. Черные волосы ниспадали почти до плеч, являясь приманкой для пальцев любой женщины.

Ева в который раз вспомнила, как впервые увидела это лицо у себя в кабинете на экране монитора во время рас­следования одного из убийств. Тогда Рорк числился в коротком списке подозреваемых, и ей в голову не приходило, что с этого момента изменится ее судьба…