Охота за красоткой - Ховард Линда

– Потом объясню. – Он бросил на стол сорванную с двери табличку. – У нас полно работы.

Он не шутил. Сначала мне пришлось давать показания – подробно описывать, что произошло вчера ночью, точнее, сегодня утром. Показания принимал не Уайатт, а детектив Форестер, а я давала их не устно, а письменно.

Детектив требовал подробностей, хотя начальник пожарного отряда сразу установил, что произошел поджог – очевидно, его даже не пытались замаскировать под случайное возгорание. Собака обнаружила следы бензина повсюду вокруг фасада и правой стены моей квартиры. Пламя сразу же преградило оба выхода. Оставались еще двустворчатые застекленные двери в столовой, но после того, как бензиновая бомба попала через окно в гостиную и по ней распространился огонь, на первый этаж было лучше не соваться. На всякий случай злоумышленник запер калитку. Поджигатель позаботился о том, чтобы я не покинула задний двор, даже если бы выбралась из дома. И если бы я не сумела перелезть через ограду, то сгорела бы, как грушевое дерево за домом.

Поджигательница рассчитывала, что с верхнего этажа я никуда не денусь. Дым поднимается вверх, в горящем доме он очень быстро заполняет верхние помещения – я точно знаю, потому что смотрела документальные фильмы о пожарах и о том, как распространяется огонь. Завязав рот и нос мокрым полотенцем, я выиграла пару драгоценных минут. Еще одно мокрое полотенце на голове и плечах спасло меня от искр и горячего пепла. А злость и отчаяние вместе с ловкостью и хорошей физической формой помогли спуститься со второго этажа через окно спальни и вскарабкаться на ограду.

Оказывается, даже бывшие лидеры команды поддержки на что-то годятся.

Мои показания сопоставили с показаниями оператора службы 911, которая предоставила копию записи, благодаря чему все полицейские услышали, как я объясняю оператору, что пожарные без труда найдут мою квартиру по пламени из окон. Присутствующие охотно прослушали запись несколько раз.

Потом мне пришлось смотреть съемки толпы, собравшейся вокруг горящего здания.

Я сидела в кабинете Уайатта вместе с ним, детективом Форестером и Макиннисом и смотрела материалы на маленьком экране. Уайатт успел посмотреть их первым, а я снова переживала минувшую ночь и наблюдала, как камера медленно движется вдоль толпы слева направо и обратно. Не видела я только блондинку в кофте с капюшоном.

Расстроившись, я написала: «Я не вижу ее. Ее там нет».

– Смотри, – велел Уайатт. – Толпу снимали постоянно.

И мы продолжали смотреть кадр за кадром. Наконец камера ухватила мою блондинку, но та успела отвернуться, и в кадр попали только капюшон, прядь очень светлых волос, лежащая на ключице, часть правой щеки. Блондинка пряталась за каким-то типом в красной рубашке, поэтому кадр было бесполезно даже редактировать и увеличивать.

Я припомнила момент, когда осознала, что вижу мою преследовательницу, которая уставилась на меня с неприкрытым злорадством. Да, рядом с ней стоял тот же парень – я видела красную рубашку. Должно быть, съемки проводили за несколько секунд до этого или сразу после, скорее всего после, потому что блондинка отвернулась так, будто собралась уходить. Макиннис предположил, что она заметила камеру.

– С этого парня в красной рубашке и начнем, – решил Уайатт. – Может быть, он запомнил ее или даже знает, кто она такая.

– Мы сейчас как раз опрашиваем соседей, – сказал Форестер. – Я дам ребятам этот снимок – может, кто-нибудь опознает парня.

Все утро я попивала горячие напитки, чтобы привести в норму горло. Уайатт даже добыл где-то чайный пакетик и лично приготовил мне чашку горячего чая. Не знаю, в чем разница, но от чая горлу стало легче, чем от кофе. Пара таблеток аспирина смягчила боль, но я все еще была нема как рыба. Уайатт предлагал свозить меня в больницу, но я ответила решительным «Нет!» на целый лист бумаги.

На некоторое время наступило затишье. Уайатт воспользовался передышкой, чтобы позвонить в наши с ним страховые компании, а потом по своей инициативе связался с моей мамой и подробно отчитался перед ней и заодно заработал лишние очки. Следующим был разговор с его мамой: Уайатт заверил ее, что мы оба в полном порядке.

К обеду полицейское управление мне осточертело. Я устала, и все. Предстояло еще пробежаться по магазинам и пополнить гардероб, и впервые в жизни шопинг не вызывал у меня ни малейшего энтузиазма. Свою старую одежду я любила и предпочла бы носить ее. А мои книги, диски, посуда! Мне нужны мои вещи! Только теперь до меня начало доходить, что они безвозвратно, навсегда потеряны.