Мишень - Коултер Кэтрин

Это не имеет значения. Для меня важнее всего на свете Эмма.

– Она делает успехи, миссис Сантера. Огромные успехи. Но пережитое навсегда останется с ней. Вы должны понимать это. С годами ее отношение к случившемуся изменится. Многие впечатления останутся лишь смутным воспоминанием, и это хорошо, но совсем не исчезнут. Сейчас она слишком мала, чтобы сообразить, что с ней сотворили. Она знает только, что этот человек причинил ей ужасную боль, но само понятие изнасилования ей неведомо. Мы имеем дело со страхом и беспомощностью. Когда-нибудь Эмма осознает, что ничего нельзя изменить и придется смириться с несчастьем, так, чтобы оно не повлияло на ее дальнейшую жизнь.

Вам будет нелегко. Не успеете затушить пожар в одном месте, как загорится в другом.

К счастью, девочке повезло с матерью. И хотя судья Хант совсем недавно знаком с вашей дочерью, они безгранично верят друг другу. Рамзи любит Эмму, как родную дочь.

– Самое трудное начнется, когда он вернется в Сан-Франциско, – вздохнула Молли.

Доктор Лу немного помолчала и по-матерински ласково заметила:

– Поверьте, все образуется. Завтра я предпочла бы остаться с Эммой наедине. Хочу поговорить с ней об издевательствах и побоях.., попытаюсь дать понять, что этот человек ненормален, а она не виновата в своей беде и все произошло не из-за ее плохого поведения.

– Неужели она испытывает нечто подобное?

– Детская психика, миссис Сантера, – вещь хрупкая, и дети способны терзаться угрызениями совести по поводу несуществующих недостатков. Кроме того, мы не знаем, что похититель говорил ей, как терроризировал, издевался или манипулировал. Взрослые представления не имеют, что творится в головах у детей. Вот я и собираюсь разобраться. Только прошу вас, не волнуйтесь, хотя, разумеется, кто меня послушает!

– Вы не хотите, чтобы я или судья Хант присутствовали при этом?

– Так будет лучше. К чему вам лишний раз расстраиваться? Судья Хант наверняка придет в ярость. А мы спокойно поговорим с глазу на глаз.

– Как скажете, доктор Лу. Позвоните мне, хорошо?

– Конечно.

Китаянка с улыбкой погладила Эмму по плечу.

– До завтра, Эмма. Больше отдыхай и улыбайся маме три раза в день.

– А как насчет меня?

– И шесть раз судье Ханту. Знаешь, я обнаружила, что парни нуждаются в улыбках куда больше девушек.

Помни это и не обижай Рамзи.

* * *

До начала заупокойной службы по Луи Сантере оставалось два часа. Решив, что Эмме не помешает отдохнуть, Рамзи отнес ее наверх и уложил в постель.

– Мне понравились твои джазовые вариации, Эмма.

Знаешь, а мистер Савич играет на гитаре и поет. Да-да, контри и ковбойские песенки. Он даже выступает в клубе. Конечно, это не «Карнеги-холл», но тоже неплохое местечко. У него есть друг-саксофонист. Мистер Савич и Шерлок решили его навестить.

– Мне не хотелось с ними расставаться, Рамзи. Шерлок все надеялась, что у нее, может быть, тоже родится маленькая девочка, такая, как я. И еще она и мистер Савич сказали, что я очень милая и красивая. Но я ответила, что это не правда. Теперь я стала плохой, и никто больше меня не полюбит.

Рамзи уставился на ребенка, за которого с радостью отдал бы жизнь. Он только что поцеловал ее в лоб, похвалил за прекрасную игру – и вдруг такое?!

Он осторожно отвел с ее лба влажные пряди, и пока соображал, что ответить, Эмма добавила:

– Шерлок сразу стала вся красная. Она ужасно разозлилась, но твердила, что сердится не на меня, а на другого человека.

– Ты, самая лучшая девочка на свете, почему-то плохая? Кто тебе вбил в голову этот вздор?

Эмма устремила взгляд куда-то вдаль, в прошлое, которое все еще держало ее в своих цепких щупальцах, отравляя ядом настоящее.

– Тот человек сказал, что я должна спасти его. Не знаю, о чем это он.

Багровая пелена застлала глаза Рамзи. Сейчас им владело единственное желание: убить. Разорвать своими руками.

Он несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь овладеть собой. Доктор Лу наверняка знает, что делать, но ее нет рядом, а он сходит с ума от ярости и гнева и тем не менее бессилен помочь ребенку.

– Послушай меня, Эм. Человек, который украл тебя, болен. У него плохо с головой. Ему нельзя быть на свободе. Все, что бы он ни говорил и ни делал, не имеет никакого отношения к тебе, Эмме Сантера. Он причинил бы зло любой девочке, которая попала бы ему в руки. Ты для него не Эмма, а просто первый попавшийся ребенок. Понимаешь?

– Н-нет, – выдавила девочка. – Очень страшно, Рамзи.