Дорогая мамуля - Робертс Нора

– Все равно расскажите.

Черт, она пришла сюда не сны рассказывать! Но Ева знала: спорить с Мирой на ее собственной территории – это все равно, что биться головой об стену.

Она описала сон и пожала плечами.

– В общем-то, это был всего лишь неприятный сон. Я не чувствовала опасности, не теряла контроль.

– Даже когда другие женщины топтали вас ногами?

– Нет, я просто разозлилась.

– За стеклом вы видели себя ребенком?

– Да. Я ела бутерброд. С ветчиной и сыром, насколько мне помнится.

– А потом вы увидели отца.

– Он всегда там. От этого не уйдешь. Слушайте, я все понимаю. С одной стороны он, с другой – она. А в середине я. Тогда и сейчас. Конечно, на меня это давит, но это не проблема. На этот раз, для разнообразия, никто не пытался меня убить.

– Вы действительно ощущали разницу, вернее, дистанцию между собой и другими женщинами?

– Я чувствую себя другой по сравнению с большинством женщин, которых знаю. Сама не понимаю, как мне удается поддерживать с ними дружеские отношения, когда по большей части они мне кажутся существами из другого мира. Нет, я понимаю, откуда, например, взялась Макси. Я знаю, что она чувствовала и почему. Женщина, которая отравляла ей жизнь, мертва. Изначально я это понимаю, хотя сама ее чувств не разделяю. Я бы не стала праздновать и пить шампанское. Если бы я хотела, чтобы все, кто мне не нравится, умерли, город, наверное, превратился бы в город мертвецов. А Макси… Я ее не виню, но и согласиться с ней не могу. Смерть – это не решение проблемы, это конец. А убийство – это преступление. Поэтому Труди, нравилась она мне или нет, стала моей. И тот, кто ее убил, должен за это заплатить.

Ева помедлила, но решила высказать все до конца, в том числе и мысль, только что пришедшую ей в голову.

– Я так хотела высказать ей все, когда поехала в ту гостиницу. Хотела встретиться с ней лицом к лицу. Скажу вам больше, я хотела бы, чтобы она была жива. Я хотела бы засадить ее в тюрьму за то, что она столько лет травила этих женщин, терроризировала их, вымогала у них деньги и лишала душевного покоя.

– И вы не можете.

– Да. Жизнь полна разочарований.

– Бодрящая мысль, – добавила Мира.

– Ничего, у меня есть мысль повеселее: она не может отнять то, что у меня есть. Не потому, что она умерла, она и при жизни не могла. Я это знаю. А она не знала. Она думала, что может ко мне подобраться, шантажировать меня. У нее ничего бы не вышло. Я это знаю, и мне от этого легче. То, что я есть, то, что я собой представляю, – это как раз то, что она не могла у меня отнять. Я коп, и я собираюсь закрыть это дело. Вот и все.

– Хорошо. Чем я могу вам помочь?

Ева рассказала, что хочет получить ордер. Мира потягивала чай, и по выражению ее лица Ева поняла, что доводы не показались ей убедительными.

– Это шаткая почва, Ева.

– Я заморожу счета. Доступ к деньгам отрезан. В гостинице до Бобби и Заны никто не доберется. Рано или поздно мне придется их отпустить. Так, может быть, он только этого и ждет? Ждет, что я их отпущу, и они вернутся в Техас. Может, он попытается достать кого-нибудь из них дома, где их не будут охранять? На данный момент у него нет мотива на них нападать. Связаться с ними – да, но не нападать, если мотив в деньгах.

– А какой еще может быть мотив?

– Ну, может, месть. Правда, эта версия заводит меня в тупик. Бесспорно, Труди могла настроить против себя массу людей, которых мы не знаем. Наверняка так оно и было. Но похищение Заны указывает на деньги. Это наша первая зацепка.

– Я поддержу вас в этом вопросе, поскольку я согласна: физически им ничто не угрожает. Кроме того, я могу подтвердить, что их эмоциональное состояние угнетено безвылазным сидением в гостинице под охраной. Хотя бы относительное возвращение к нормальному жизненному режиму может пойти им на пользу и заодно способствовать продвижению вашего расследования.

– Годится. Я этим немедленно займусь. – Ева встала. – Ведь завтра Пибоди и Макнаб улетают в Шотландию.

– В Шотландию? Ах да, там живет его семья. Представляю, как они рады.

– Пибоди жутко нервничает. Знакомство с его семьей и все такое. Если сегодня ничего не произойдет, боюсь, за праздники след остынет. Так что это мой единственный шанс чего-то добиться.

– В таком случае желаю вам удачи. И, если мы до праздников больше не увидимся, желаю вам с Рорком счастливого Рождества.

– Спасибо. В этом смысле мне еще предстоит кое-что сделать.