Жертвоприношение - Робертс Нора

День на Мартинике Ева провела без одежды, с постоянной улыбкой на лице и с татуировкой на ягодице. Возможно, поэтому в понедельник утром она была немного не в себе.

– У вас усталый вид, лейтенант, – заметила Пибоди, доставая из сумки два горячих пончика. – И где это вы так загорели? Были в солярии?

– Да нет, просто повалялась денек на солнышке.

– Вчера весь день шел дождь.

– Только не там, где была я, – ответила Ева с набитым ртом. – Мне надо разобраться с этим процентом вероятности и доложить майору. Фини кое-что нашел, и я все-таки хочу установить круглосуточное наблюдение за основными подозреваемыми.

– Вот на это, думаю, процент вероятности крайне низок. Сегодня утром пришли сведения о существенном превышении бюджета.

– Да пошли они к черту! Когда возникает такая острая необходимость, не до бюджета. Уитни может обратиться к начальнику полиции или даже к мэру. У нас речь идет о двух убийствах, журналисты вьются вокруг, как воронье. Нужны люди, чтобы закончить расследование.

– Вы репетируете разговор с майором? – рискнула улыбнуться Пибоди.

– Похоже, что так. – Ева вздохнула и потерла пальцами виски. – Проблема в том, что слишком много людей в этом деле замешано. Нам надо проверить каждого члена этих сект. Более двухсот человек. Положим, половина из них по психологическому портрету и данным не подойдет. Остается сотня. И мы должны проверить алиби каждого.

– Работы дня на три, – согласилась Пибоди. – Даже если майор выделит нам несколько человек и вычеркнет тех подозреваемых, кто явно в этом не замешан.

– Боюсь, таких почти нет. – Ева встала из-за стола. – Один человек не мог притащить к нашему дому тело Лобара. И без машины тут не обойтись.

– Ни у одного из главных подозреваемых нет машины, в которой бы поместились и тело, и деревянная конструкция.

– Может, такая есть у кого-то из общины. Так что придется еще проверять, у кого какие транспортные средства. Если ничего подходящего не найдем, надо будет проверять машины, взятые в аренду или украденные в ночь убийства. К сожалению, есть вероятность, что кто-то просто увел машину со стоянки, а потом поставил на место.

– Но проверять все равно надо?

– Надо. Может, Фини поручит это кому-нибудь из компьютерного отдела. Ладно, вы приступайте к работе, а я иду к майору.

Но уйти Ева не успела: раздался телефонный звонок, и она взяла трубку.

– Даллас слушает.

– Мне необходимо с вами поговорить.

– Луи? – вскинула брови Ева. – Если вы насчет обвинений, предъявленных вашему клиенту, обращайтесь к прокурору.

– Мне необходимо поговорить с вами, – заявил адвокат. – Наедине. И как можно скорее.

Ева взглянула на Пибоди и выразительно приложила палец к губам.

– О чем?

– Я не могу говорить об этом по телефону. Нам необходимо встретиться. Поверьте, необходимо.

– Приезжайте сюда.

– Нет. Они могут за мной следить. Я не знаю, что делать. Я должен соблюдать осторожность.

«Интересно, он заметил наблюдателя, посланного Фини, или у него просто приступ паранойи?» – подумала Ева.

– Кто за вами может следить?

– Нам надо встретиться, – твердил адвокат. – В моем клубе, в “Лакшери", на Парк-авеню. Пятый этаж. Я сообщу ваше имя на входе.

– Хотя бы намекните, о чем речь, Луи. У меня очень много работы.

– Мне кажется... мне кажется, я был свидетелем убийства. Я буду говорить только с вами, Ева. Больше ни с кем. Убедитесь, что за вами не следят, – и торопитесь.

Ева с задумчивым видом положила трубку.

– Да, намек серьезный, Пибоди. По-моему, один сломался. Попробуйте уговорить Фини, чтобы он дал вам человека в помощь.

– Вам нельзя идти туда одной! – воскликнула Пибоди, увидев, что Ева уже схватила сумку.

– С напуганным до смерти адвокатом я как-нибудь справлюсь. У клуба все равно дежурит наш человек. И я не буду отключать рацию. Пока.

– Возвращайтесь поскорее, лейтенант.

На пятом этаже клуба “Лакшери" располагалось двадцать номеров. Члены клуба могли устраивать там не только личные, но и деловые встречи. В каждом из помещений, декорированных в стилях разных эпох, имелось все необходимое оборудование – компьютеры, факсы и прочее.

Луи Триван отдавал предпочтение номеру 5С: ему нравилась изысканная роскошь эпохи Людовика XVI. Он обожал бархат уютных кушеток, тусклую позолоту кресел и столиков, ему нравились тяжелые шторы на окнах, а своих случайных возлюбленных он ублажал на роскошном ложе под балдахином.