Рискуя и любя - Ховард Линда

Войдя в нее, он склонился головой к ее плечу, и его мощное тело затрепетало, как будто он не мог больше ни секунды выдержать без нее.

Это не тот хладнокровный Джон Медина, которого она знала. Он всегда был такой спокойный и сдержанный, но теперь от его былой сдержанности не осталось и следа.

Она погладила его ладонями по спине и пробормотала:

— Я хочу кое-что напомнить тебе. Существует такое понятие, как предварительные ласки.

Он поднял голову и ухмыльнулся. Опершись на локти и устроившись поудобнее над ней и в ней, он обхватил ее лицо руками и поцеловал ее в губы.

— Я совсем потерял разум. Каждый раз, когда ты позволяешь мне коснуться себя, я стремлюсь войти в тебя как можно скорее, пока ты не передумала.

Его слова ошеломили ее. Она не ожидала, что он тоже испытывает неуверенность и страсть.

Он толкнулся в нее, и это движение отозвалось в ней волной блаженства. Она охнула и обхватила ногами его бедра.

— А почему я должна передумать? — вымолвила она.

— Между нами не все было… гладко.

Между ними и сейчас не все гладко. Они испытывают и напряжение, и боль, и неуверенность в завтрашнем дне, и чувственное влечение, и даже враждебность, как следствие столкновения двух сильных личностей. В их отношениях нет умиротворенного спокойствия и никогда не будет.

Она запустила пальцы в его влажные волосы и приподняла бедра, стремясь доставить ему удовольствие.

— Если бы я была любительницей спокойной езды, то выбрала бы себе пони.

Тело Джона напряглось, а глаза вспыхнули голубым огнем. У него перехватило дыхание. Она снова повторила этот трюк, забирая его еще глубже в себя и сжимая своими внутренними мускулами. С его губ сорвался хриплый стон.

— Ну, тогда держись, милая, потому что это будет длинный и нелегкий путь.

— А он и так уже длинный и нелегкий, — проворковала она.

Он глухо рассмеялся.

— Я имел в виду совсем не это.

— Тогда покажи мне, что ты имел в виду.

Его взгляд снова стал непроницаемым.

— Много чего, — пробормотал он. — Но сейчас мы сосредоточимся именно на этом.

Глава 26

На следующее утро Ниема проснулась в его объятиях. Она еще не очнулась от сна и лежала неподвижно, свернувшись калачиком на левом боку, а Джон примостился у нее за спиной. Их ноги переплелись, а его рука лежала у нее на бедре. Она чувствовала на своем плече его горячее дыхание.

Последним мужчиной, в объятиях которого она просыпалась, был Даллас, мелькнуло у нее в голове. Нет, Джон был последним, кто обнимал ее во сне. Она вдруг вспомнила ту ужасную ночь в Иране, когда он успокаивал и убаюкивал ее, а потом, когда она проснулась и поняла, что он не Даллас, что Даллас никогда больше не будет обнимать ее по ночам, он сжал ее в своих объятиях, пока она оплакивала невосполнимую потерю.

Ниема не видела часы, но поняла, что уже рассвет: небо посветлело. Они провели в постели шестнадцать или семнадцать часов, занимаясь любовью, погружаясь в сон и снова предаваясь любви. Один раз он поднялся и принес в каюту поднос с хлебом, сыром и фруктами, и это был их ужин. Они покидали каюту только затем, чтобы сходить в ванную.

Она ощущала во всем теле сладостную истому. Ей никуда не хотелось спешить, ничего не хотелось делать. На нее снизошло состояние довольства и полного удовлетворения.

Его губы коснулись ее затылка, и она поняла, что он тоже проснулся. Она прильнула к нему и блаженно вздохнула. Как ей приятно просыпаться рано утром рядом с любимым мужчиной. В жизни найдется немного подобных моментов.

Его восставшее естество уперлось ей в ягодицы. Она хотела было повернуться, но он удержал ее. Она изогнулась, чтобы ему было удобнее. Он положил ей ладонь на живот и толкнулся в нее. Ниема была по-утреннему мягкая, нежная, влажная, однако их поза не давала ей принять его в себя. Она часто задышала, чтобы расслабиться. Ее ноги были сжаты, а он был такой огромный.

Ощущение граничило с болью, но возбуждало. Она прижалась затылком к его плечу, стремясь как можно глубже принять его в себя, и не сдержала стон.

Он застыл.

— С тобой все в порядке? — Его голос был хриплым от страсти.

Ниема не знала. Может быть.

— Да, — прошептала она.

Он провел рукой по ее грудям, слегка массируя кончиками пальцев их снизу — так ей больше нравилось. Незатейливая ласка вызвала у нее всплеск удовольствия. Он потер соски большим пальцем, медленно обводя, пока они не затвердели и не уперлись ему в ладонь. Джон так быстро выучил все, что ей нравилось, что это ее даже пугало: он не упускал ничего и внимательно изучал ее малейшую реакцию на его ласки. После первой же ночи любви он знал ее тело лучше ее самой.