Возраст любви - Стил Даниэла

Вылетевший из‑за угла красный «Феррари» был похож на язык пламени. Пронзительно взвизгнули тормоза, и приземистый спортивный автомобиль аккуратно вписался в свободное пространство на стоянке, где всегда парковался Джек Уотсон. Сама стоянка располагалась в Беверли‑Хиллз, возле фешенебельного салона, носившего название «У Джулии». Прошло ровно двадцать лет с тех пор, как Джек Уотсон назвал этот магазин в честь дочери, которой в ту пору было всего девять. Тогда Уотсон только что завершил свою карьеру продюсера и — просто ради забавы — открыл этот бутик, чтобы было чем заняться на досуге.

За свою жизнь Джек Уотсон снял семь или восемь малобюджетных фильмов, ни один из которых не пользовался сколько‑нибудь значительным успехом. Еще раньше — на протяжении десяти или двенадцати лет после окончания колледжа — он был актером, но и актерская карьера не принесла ему ни славы, ни богатства. Как и у большинства актеров средней руки, тогдашняя жизнь Джека была полна смутных надежд и обещаний, но им не суждено было сбыться, и с каждой новой ролью он все больше и больше терял надежду на успех.

Розничная торговля эксклюзивной женской одеждой, бижутерией и предметами женского туалета неожиданно для всех, и прежде всего для него самого, оказалась куда более плодотворной. Довольно скоро и без каких‑либо особенных усилий с его стороны скромный бутик, открытый, кстати, на скромное наследство двоюродного дяди по материнской линии, превратился в фешенебельный салон, за возможность покупать в котором любая представительница лос‑анджелесского высшего света готова была отдать все на свете. Правда, на первых порах с ассортиментом товаров для салона Джеку помогала жена, но очень скоро он настолько поднаторел в этом, что стал самолично ездить по поставщикам, отбирая для своего салона наиболее модные и изящные вещи.

У него оказался настоящий талант коммерсанта, но, к великой досаде своей жены, Джек начал разбираться не только в предметах женского туалета, но и в самих женщинах. Он всегда был лакомкой, но прежде ему приходилось сначала побегать за предметом своего вожделения; теперь же для удовлетворения своих сексуальных аппетитов ему достаточно было несколько раз мило улыбнуться. Актрисы, манекенщицы и прочие «дамы из общества» мечтали не только покупать «У Джулии», но и… встречаться с Джеком Уотсоном. Их влекло к нему, как пчелу влечет к цветку запах нектара, и Джеку это нравилось. И женщины ему тоже нравились.

Через два года после того, как Джек открыл свой магазин, от него ушла жена. Для него — но не для всех остальных — это стало сюрпризом, однако на протяжении последующих восемнадцати лет он ни разу не пожалел об этом. Со своей будущей женой он познакомился на съемочной площадке, когда она пришла пробоваться на какую‑то второстепенную роль. Следующие две недели, насыщенные безудержной страстью, они провели в его коттеджике в Малибу, а уже через шесть месяцев поженились. Джек был безумно и безоглядно влюблен в Барбару, и, должно быть, именно благодаря этому их брак, который был первым для обоих, продержался целых пятнадцать лет и ознаменовался рождением двух детей. Однако конец семейной жизни Джека был самым банальным. Взаимное озлобление, раздражение и разочарование друг в друге сделали дальнейшую совместную жизнь невозможной, а развод еще больше убедил Джека Уотсона в том, что всякий брак обречен изначально и что каждый умный человек должен беречься его, как огня.

Только раз за всю свою последующую жизнь он снова испытал желание связать свою жизнь с любимой женщиной, но она оказалась слишком умна, чтобы польститься на такое сокровище, как Джек Уотсон. Между тем, как он часто признавался себе, Дорианна была единственной женщиной, которая вызывала в нем желание хранить ей верность. И, пока продолжался их роман, он действительно ни с кем, кроме нее, не встречался. Ему просто не хотелось.

Тогда ему было сорок с небольшим, а ей — тридцать девять. Дорианна была француженкой, но жила в Штатах, делая весьма успешную карьеру на поприще живописи. Они с Джеком прожили вместе два года, и, когда она погибла в дорожной аварии в Палм‑Спрингс, он думал, что уже никогда не оправится от этого удара.

Впервые за всю жизнь Джек Уотсон узнал, что такое настоящая боль. Дорианна была единственной женщиной, которую он по‑настоящему любил, и даже теперь, много лет спустя, он вполне серьезно утверждал, что такой, как она, ему никогда больше не встретить. Она была веселой, жизнерадостной, непосредственной, чертовски сексуальной и ослепительно красивой. С ней ему было удивительно легко и одновре‑менно — невероятно трудно. Дорианна не спускала ему ни одной шутки, ни одного, даже случайного, проявления мужского шовинизма, всерьез утверждая, что выйти за него замуж может только круглая идиотка. И Джек с глупейшей улыбкой соглашался с ней. Он знал, что Дорианна любит его, любит по‑настоящему.

Что касалось самого Уотсона, то он не просто любил Дорианну — он преклонялся перед ней, боготворил, прощал ей едкие шутки и готов был исполнить любое ее желание. Как‑то Дори повезла его с собой в Париж, чтобы познакомить со своими друзьями, и он поехал, бросив свой салон на произвол судьбы. А прямо из Парижа они отправились в долгое путешествие по всему миру (они не были разве что в Австралии), потому что так захотела она. О своих делах Джек просто не думал, да и какие могли быть дела, когда каждая минута, каждое мгновение, проведенные с Дорианной, были напоены для него самым настоящим волшебством, от которого хотелось и смеяться, и плакать одновременно.

Это было настоящее счастье, и Джеку не хотелось даже думать о том, что этой беззаботной и удивительной жизни может наступить конец, но судьба рассудила иначе. Нелепая случайность оборвала жизнь Дорианны в тот самый момент, когда она спешила на свидание с ним. Ее смерть сделала его жизнь такой пустой и бессмысленной, что порой Джеку казалось: еще немного, и он не выдержит этого невыразимого одиночества и наложит на себя руки.

Но, как известно, время — лучший целитель, и его рана хотя и не перестала болеть, но по крайней мере больше не кровоточила. У Джека снова появились женщины — множество женщин, — которые помогали ему коротать пустые дни и бесконечные ночи, которые казались особенно длинными из‑за того, что ему приходилось проводить их одному, в пустой и холодной постели. Впрочем, за двенадцать лет, прошедших со дня гибели Дорианны, таких ночей у Джека почти не было, но это вовсе не значило, что он забыл ее. Да, рядом с ним постоянно были женщины, с которыми он готов был разделить свою постель, однако ни одну из них он так и не сумел полюбить. Да он и не хотел этого, на собственном опыте убедившись, что любовь приносит слишком много боли, чтобы повторно отважиться на эту пытку.