Чужой принц - Мазаева Ирина

И тут снова включалось левое полушарие. Галина Г. существовала. Никакой случайности, ошибки и прочего быть не могло. Записка была вполне конкретной, внятной, написанной строгим почерком с сильным нажимом. Она и поныне лежала в пакете вместе с коробкой с туфлями. А Шишу вовсе незачем было дарить ей туфли таким диким сумасшедшим способом.

И тогда правое полушарие…

В общем, мозолистое тело, которое соединяет оба полушария и передает сигналы между ними, у Лельки со вчерашнего вечера было прямо-таки раскалено. Мозг ее кипел. А ни к какому выводу прийти не удавалось. Может быть, и был прав тот мудрец, который сказал, что человек приходит к выводу, когда устает мыслить. Силы Лельки были на исходе. Вывод был где-то рядом.

Поэтому вслух она сказала философски:

– Поживем – увидим.

Оглушительно хлопнула входная дверь, и наступила тишина.

– Повезли бабушку на кладбище! – подскочила на месте Ритка.

– А они ее обратно вернут? – полусерьезно-полушутя поинтересовалась Лелька.

– Конечно. А пока квартира – в полном нашем распоряжении часа на три. Тем более что кажется дождь собирается. Пошли пить чай!

Ритке все было – как с гуся вода. Ну попало ей с утра от родителей за вчерашнее позднее возвращение домой – а она уже и думать забыла об этом: радуется жизни, веселится. А Лелька только наконец по-настоящему расслабилась. Не на нее ругались, а все равно как-то ей не по себе было. И до сих пор осадок остался.

– Ах, ах, ах, интересно, что наши мальчики делают сегодня вечером? Я бы знаешь куда хотела? В парк, на аттракционы. Сначала накататься-накрутиться, а потом… Как ты думаешь, ведь уже лето – работают там летние дискотеки? – Ритка поставила чайник и кинулась к окну, обозревать небосвод. – Мне кажется, дождик немного покапает, а потом распогодится. Вон там небо почти светлое.

Лелька сидела за столом пень пнем и не знала, что ответить. Ей, конечно, три месяца уже нравился Шиш. Чего уж там – мечтала она о свиданиях, о дискотеках, о поцелуях. Но все стало разворачиваться слишком для нее стремительно. Странный их танец на выпускном, через день – его издевательства в кабинете химии, а вчера – так уже и настоящее свидание. Она вдруг поняла, что по сути и не знает парня, в которого влюблена, не знает, что от него ожидать. И… даже немного его побаивается. А вот с Хоботом, например, ей вчера было общаться легко, просто и очень интересно. Ведь он умеет вести беседу, умеет рассмешить. С Шишом – одни сплошные тайны: игры в молчанку, догадки, а с Хоботом – все просто и понятно. Повезло же Ритке!

И тут Лелька неожиданно для самой себя покраснела.

– Я больше их никуда звать не буду, – осторожно предупредила она.

– А я – запросто позвоню. Хобот на меня вчера так смотрел, так смотрел… – Ритка мечтательно закатила глаза. – Надо только решить, что бы такое надеть на вечер…

Чайник вскипел, и она, приплясывая, стала разливать чай.

– А у меня все из головы туфли не идут, – решила сменить тему Лелька. – Я их у себя в комнате на антресоли спрятала. А вдруг – мама найдет? Интересно, что будет? Только мне кажется, ничего хорошего…

– Да что ты паришься? Не найдет! – отмахнулась Ритка. – Ты что будешь: сливочный рулет или уфимский кекс?

– Рулет. Я вчера знаешь о чем подумала? Посмотрела на записку и вдруг поняла, что почерк – мужской. Ты замечала в классе: девчонки прописными буквами пишут, а парни чаще печатными. По крайней мере, когда записку «дай списать» пишут.

– Да какая разница?! – не выдержала Ритка. – У нас с тобой впервые настоящая любовь намечается, а ты про какие-то туфли! Оставь ты их себе, раз они тебе впору! Надень их сегодня вечером – Шиш твой в отпаде будет.

– Рита! Ты мне подруга или нет? – обиделась Лелька. – Ты меня слышишь вообще? Меня волнуют эти туфли. У меня такое ощущение, что я их украла. Я не могу просто взять их себе и начать носить! А если тебя не волнуют мои проблемы… – с угрозой начала она, но подружка перебила:

– Сколько у тебя вечно проблем, Лелька. Расслабься, – ругаться Ритке не хотелось: мыслями она вся уже была в парке аттракционов с мальчиками.

– Рита! Ну, пожалуйста, поговори со мной об этом! – сменила тактику Лелька: она решила давить на жалость. – Ты же моя самая лучшая подруга – с кем я могу еще об этом поговорить?

– Ладно, – смилостивилась та, – давай поговорим о туфлях. Значит, ты думаешь, что записку написал явно парень. Слушай, а Шиш у тебя когда-нибудь просил списать?

– Не-а. Он всегда сам все решает.

– А на чей-нибудь почерк похоже?

– Не знаю… Я ведь специально почерки не запоминала. Как жаль, что учеба кончилась и нельзя тайком покопаться в тетрадках.

– Ты так уверена, что тот, кто подкинул туфли, из нашего класса? Тогда почему Горыныч его не опознал? К тому же мы пока считаем, что это дочка Моськи.

– А ты не слышала вчера? Я у Шиша спросила, не знает ли он случаем, сколько лет Моськиной дочке, так он сказал, что ей едва ли лет десять. Так что оно в красной куртке «Колорадо» – не дочка нашей химички.

– То есть мы снова зашли в тупик? – резюмировала Ритка.

Выходило именно так, но Лелька не отступила:

– Рита, ты же сама меня уговорила пойти в секцию карате, чтобы получить доступ в учительскую, так кто нам мешает накопать там какие-нибудь тетрадки одноклассников и сверить почерк в них и записке? Просто на всякий случай.

– Зайчик, конечно, ты сможешь сличить почерки. Я буду крутить роман с Хоботом, а ты – раскрывать свою тайну. И мы будем счастливы. А сейчас, если ты не против, давай я все-таки позвоню нашим принцам и непринужденно выясню, что они делают сегодня вечером?

Лельке оставалось только согласиться. Но тут… зазвонил ее телефон.

– Мама, что ли… – Лелька взяла трубку, – номер незнакомый. Алло.

Дальше Ритке только и оставалось, что наблюдать смену цветов на лице подруги: та краснела, бледнела и синела. Потом пролепетала: «Я у Ритки. Хорошо». И ее загадочный абонент отключился.

– Кто это был? – выпалила Ритка.

– Хобот… Он сейчас придет.

Если Лелька была так растеряна, что ничего не поняла, то Ритка сориентировалась мгновенно:

– ПОЧЕМУ ОН ЗВОНИЛ ТЕБЕ?

В эту ночь Лельке снился сон:

«Она в гостях у Ритки. Они пьют чай, и все совсем как в реальности. Только все вокруг ярче, и звучит какая-то веселая музыка, и подружки смеются. А потом Лельке надо уходить. Они выходят в прихожую, а Ритка, которая всегда обычно идет ее провожать, не идет. В прихожей у двери стоят Лелькины и Риткины кроссовки, в которых они обычно ходят, в которых они были на пляже в пятницу. И тут вдруг Лелька понимает, что Риткины кроссовки гораздо лучше, чем ее собственные, и решает обуть чужие. Она старательно надевает обувь подружки. В прихожую входит Ритка. Она видит, что Лелька в ее кроссовках, она очень грустная, но ничего не говорит. А Лелька стоит очень довольная. Ей радостно, как она ловко успела первая надеть кроссовки подружки. При этом ей немного стыдно. Но снимать чужую обувь не хочется».

Стоило Хоботу появиться на пороге у Ритки и сначала поздороваться с Лелькой, а потом только обратить внимание на хозяйку, как Лелька вдруг моментально вспомнила этот сон. Все утро не помнила, даже не знала, что ей что-то снилось, а тут как откровение, как вспышка ослепила ее. В прихожей стояли ее и Риткины кроссовки. Как во сне. (Только Лелькины были поновее. Да и красивее, чем подружкины.) Хобот, что-то весело рассказывая по своему обыкновению, втиснул свои огромные ботинки между ними.

У Лельки ноги стали как ватные. А Ритка между тем улыбалась, тащила Хобота на кухню, наливала ему чай. «К чему это я пыталась надеть подружкины кроссовки? В жизни мне они не кажутся лучше!» – испуганно думала Лелька, медленно шагая на кухню и присаживаясь на свой стул. Ей было понятно, что дело не в обуви, истинный смысл сна вертелся в голове, но ухватить его не получалось. Как писали в статьях по психологии в таких случаях: «сознание отчаянно сопротивлялось восприятию информации из подсознания».

– Лелька, я тут подумал, ты так про карате вчера расспрашивала – ты тоже хочешь в нашу секцию? Так ты не стесняйся, приходи! Мне нравятся девчонки, которые могут за себя постоять. А то все кругом только тряпками и помадками – или что у вас там модно? – интересуются… – Хобот уставился Лельке прямо в глаза и широко улыбнулся.

У Ритки от ярости раздулись ноздри, как у быка на корриде; она исподлобья в упор уставилась на Лельку.

Лелька поняла, какую конкретно информацию из подсознания отказывалось принять ее сознание: Хобот был такой милый, такой искренний и непосредственный, что ей вдруг захотелось немедленно его обнять. Но делать этого было не надо.

Не зная, что же делать, Лелька по своему обыкновению покраснела и вежливо начала:

– Спасибо, я…