Трава под снегом - Колочкова Вера Александровна

Леся тоже плакала. Наверное, горше всех. Игорь все время был рядом, поддерживал присутствием.

И Татьяна Сергеевна тоже рядом была. Тоже поддерживала, называла ее нежно «доченькой». И Алексей Иванович денег на похороны дал. Не поскупился.

А Саша не плакала. Не могла, наверное. Смотрела на происходящее сухими больными глазами, будто спрашивала присутствующих – как жить-то теперь? Одной, с ребенком? Заработка никакого нет, до диплома – еще год учебы… Татьяна Сергеевна, добрая душа, и ее тоже обласкала – обещала помочь. Приходи, сказала, в наш дом за любой надобностью, поскольку ты есть сестра нашей Олесечки. Саша только кивнула медленно и скорбно: «Да, приду. Куда ж я денусь? Приду, конечно. Спасибо на добром слове».

Жизнь у Саши после смерти родителей и впрямь не задалась. Трудно было. До диплома дотянула, а вот с работой ничего хорошего не выходило. Часто приходила к Лесе, оглядывала вполне благополучный дом, поджимала губы твердой складочкой. Совсем не шла к ее и без того сердитому маленькому лицу эта складочка – делала его серым, будто обидой припыленным. Леся уж и не знала, как угодить сестре. И виновато соглашалась на ее упреки в незаслуженном везении. Действительно, несправедливо все вышло. Саша и умнее, и лучше ее во всех отношениях, и образование высшее получила, а судьба к ней отчего-то материальным боком не торопилась поворачиваться. А младшую сестру, глупую, совсем не духовную личность, взяла да и обласкала. В один из таких приходов Саша отвела ее в сторону, проговорила решительно:

– Слушай, Леськ, я решила квартиру продать…

– Да? А зачем, Саш? – хлопнула удивленно ресницами Леся. – А где ты жить будешь?

– А нигде. Я в Америку хочу уехать. Пред ставилась такая возможность. По фиктивному браку.

– Ой… Как это – по фиктивному? Я не понимаю, Саш…

– А тебе и не надо ничего понимать. И не старайся. Не твоего умца это дело. Пристроила свою глупую задницу и сиди. Ты же у них, в этом доме, прописана, правда? Значит, я одна на родительскую квартиру претенденткой остаюсь?

– Ну да… Ты одна… Претендентка…

– Слава богу, дошло. В общем, я ставлю тебя в известность – квартиру я продам. На эти деньги там и устроюсь.

– Саш… А как же Илька? Ты что, его с собой заберешь?

– Да нет, конечно. Что я, с ума сошла – тащить его в неизвестность? Ильку я хочу пока на тебя оставить. Возьмешь?

– Да. Да, конечно! Я спрошу у Игоря… Нет, лучше у Татьяны Сергеевны… Или лучше у Алексея Ивановича спросить? Как ты думаешь?

– Да ладно, не напрягайся. Я сама с ними поговорю. Ты же все равно не сможешь правильно объяснить, совершенно не так преподнесешь ситуацию, с твоим-то умцом… А меня они уважают. Я знаю. Они мне не откажут…

* * *

От звонка в дверь Леся вздрогнула. Вот всегда так. Вроде и не виновата ни в чем, а вздрагивает, как трусливая зайчиха. Наверное, это память так пугливо от сердца отскакивает, бежит в свое невидимое постороннему глазу пространство, уступая место реальности. По коридору уже торопливо топала медвежьей поступью Ритка, торопясь открыть дверь. Так уж было у них заведено – Ритка всегда свою хозяйскую дверь сама открывала, не уступая эту сомнительную прерогативу жиличке. Вроде того – пусть каждый свое место чувствует. Что ж, пусть открывает, жалко, что ли? Никто на ее хозяйские права и не претендует. Это Илька, наверное, наконец из школы пришел. Хотя нет, он никогда так настойчиво в дверь не звонит…

– … Да я на минуточку, на минуточку только! – послышался из прихожей Веркин голос, и вот она уже сама нарисовалась в дверях кухни, кося сердитым глазом куда-то вбок и кривя презрительно губы. – Ну, забежала по пути к подруге, жалко вам, что ли? Да понимаю я, что вы здесь хозяйка, прекрасно понимаю…

– Тише ты, развыступалась! – зашипела на нее испуганно Леся. – Чего ты ее дразнишь? Хочешь, чтоб меня на улицу выставили?

– Ой, да ладно! Никуда она тебя не выставит! Потому как от скуки помрет! На ком отрываться-то будет?

Верка плюхнулась на кухонный хлипкий табурет, распахнула полы дорогой шубы, положила ногу на ногу. Потом переметнула ногу обратно с одной на другую, снова поставила их коленочка к коленочке, подтянула повыше сапоги-ботфорты – сплошная Суета Ивановна, а не Верка. Потом оглядела тоскливым взором кухню, вздохнула:

– Курить здесь конечно же не полагается…

– Нет. Не полагается. Говори, чего пришла.

– Ни фига себе, как ты любимую подругу встречаешь…