Когда сбываются мечты - Делински Барбара

Сейчас, когда я упомянула об удаче, Конни уже не спорила со мной. Точно так же не стала она напоминать, что хоть и желает для меня гораздо большего, но я уже в состоянии позволить себе не брать ни пенни из заработанного Дэнисом. Мы обе чувствовали удовлетворение от подобной независимости и знали, что его способен испытать только тот, кто однажды оказался за бортом без спасательного жилета.

— Я хочу, чтобы Дэнис преуспел, — сказала Конни.

— Я тоже этого хочу.

— Я не готова умирать.

— А я не готова отпустить тебя.

Она вновь посмотрела на меня как на взрослую равную себе женшину. Такая всепоглощающая любовь и такое острое горе заполнили мое сердце! Горло сжалось, а из глаз потекли слезы. Я вдруг осознала, что ни к одной живой душе на этом свете я не испытывала подобной привязанности, как к своей матери. А еще я почувствовала восхищение. Конни Грант была упряма. Твердая, как сама жизнь, она всегда заставляла себя идти вперед. И хотя сейчас моя мать ослабла настолько, что с трудом приподнималась на руках, так сильно болела, что едва находила в себе силы, чтобы есть и думать, она все равно отказывалась умирать.

— Ты непоколебима, как скала, — заметила я, когда снова смогла говорить.

— А разве у меня есть выбор? — возразила она. — Какая у меня альтернатива? Позволить победить себя? Но я же не могу оставить вас без присмотра. И если я уверена, что ты в этой жизни не пропадешь, то не могу сказать того же о твоей сестре. Рона могла бы добиться чего-то самостоятельно, если бы не искала быстрых решений. Красивый загар? Пошла в солярий. Много денег? Вышла замуж за богатого. Я так надеялась, что моя тяжелая жизнь хоть чему-нибудь ее научит. Но я ошибалась. Она хочет большего, лучшего и как можно быстрее. Но, к сожалению, это не всегда возможно. Ты никогда не сможешь быть лучше, чем ты есть.

Измученная этим монологом, Конни откинулась на подушки, тяжело и часто задышала и закрыла глаза. В первое мгновение я очень испугалась, но постаралась взять себя в руки. Конни отдохнула, открыла глаза и очень мягко и нежно прошептала:

— Клер, Клер, ты так похожа на мою маму Кейт — такая же находчивая, решительная. — Ее глаза приняли отсутствующее выражение, на губах появилась ласковая улыбка. — Я никогда не забуду одну историю о Кейт и ее жемчужинах.

Я никогда не слышала ни о каких жемчужинах.

— Но ведь бабушка Кейт была бедна.

— Не имея денег, можно обладать необъятным богатством в душе. Прекрасные моменты жизни Кейт бережно нанизывала на нитку своей памяти как драгоценные жемчужины, создавая великолепное ожерелье. А мелкие песчинки, которые ей попадались, она просто смахивала, как ненужный сор, и благополучно забывала о них. Большинство людей, любила говорить она, не могут разглядеть жемчужину под песком, а у некоторых хватает сил только на то, чтобы добыть лишь пару жемчужин и опустить руки. У твоей же бабушки ожерелье получилось великолепным. И твое будет таким же. А Рона… У нее никогда не хватит терпения, чтобы создать жемчужину. А я, — вздохнула Конни, — я до сих пор еще плету свое ожерелье. Ведь у меня в жизни столько всего прекрасного, связанного с внуками, с тобой. И знаешь, это помогает мне гораздо лучше любых лекарств. Ты ведь приедешь еще в ближайшее время, чтобы проведать меня, правда, детка?

Притча о жемчужинах бабушки Кейт была одной из самых философских из всех, которые когда-либо рассказывала моя мать. Я вспоминала ее, пока летела домой в четверг, думала о своих собственных жемчужинах — многочисленных чудесных моментах, связанных с моей семьей, о чувстве удовлетворения и гордости от моей работы — и вдруг ощущение непонятного беспокойства, которое не давало мне покоя всю неделю, усилилось. Мне захотелось оказаться дома как можно быстрее.

Самолет приземлился вовремя. Водитель уже встречал меня в аэропорту. Невероятно, но мое нетерпение росло с каждой минутой. Мой отъезд продлился слишком долго, мне хотелось обнять детей, пообщаться с Дэнисом. И даже мытье посуды, стирка, чистка ковров и уборка постелей не вызывали уже во мне чувства стойкой ненависти. Дом виделся мне тихой надежной гаванью, куда я мечтала вернуться.

Я подъехала к дому в половине шестого, как и обещала детям. И очень удивилась, не встретив во дворе Джонни, висящего на перилах крыльца, Кикит, прыгающую в «классики» на плавно изгибающейся дорожке. На улице было тепло и еще не стемнело. Скорее всего, Дэнис позвал детей со двора еще полчаса назад. Я знала, что он дома, потому что заметила его машину на стоянке. Волоча за собой дорожную сумку, я подошла к входной двери и, к своему удивлению, обнаружила, что она заперта. Обычно тот, кто приезжал домой раньше, оставлял дверь открытой, чтобы дети могли свободно выходить на улицу до наступления сумерек.