Сад каменных цветов - Смит Дебора

«Он все раскопает. Он найдет Клару и решит, что во всем виноват его отец».

– Если ты найдешь доказательства, что Клару убил кто-то другой, что ты будешь делать?

В глазах Эли появилась холодный, непримиримый, решительный блеск.

– Я найду ублюдка и засажу его в тюрьму. Разве ты не этого хочешь? Неужели ты не станешь помогать мне?

Я покачнулась. Если у меня и оставались сомнения по поводу его целей, то теперь они исчезли. Эли жаждал докопаться до истины, жаждал справедливости – и мести. Ему надо было найти виновного. Если бы он только знал!

– Моя бабушка – старая и больная женщина. Матильда тоже немолода и нездорова. Если бы ты мог немного подождать…

– Пока они умрут? – Он мрачно смотрел на меня. – Ты хочешь сказать, что слухи, которые пойдут по городу, для них важнее, чем истинный убийца Клары? Послушай, я знаю, что Сван и Клара никогда не любили друг друга, но я не сомневаюсь, что в глубине души твоя бабушка хочет узнать, что же на самом деле случилось с ее сестрой.

Мне казалось, что я сейчас упаду.

– Я понимаю, что ты должен сделать это для своей семьи. Но твой план мне не нравится.

Эли долго молчал, не отрывая глаз от моего лица. В воздухе повисло ощутимое напряжение.

– Ты веришь, что это сделал мой Па, – сказал он наконец. – Ведь в этом все дело, верно? Ты боишься, что я найду этому доказательства. И тогда ты не сможешь позволить себе быть со мной.

– Я никогда, никогда…

– Ты не умеешь врать, Дарл. Я вижу, что ты что-то скрываешь от меня. И есть только одно объяснение твоему поведению: тебе придется отказаться от меня, если я докажу, что именно мой отец убил Клару. Ты будешь вынуждена поддерживать репутацию Хардигри. Я прав?

– Прошу тебя, не надо анализировать мое поведение. Ты меня почти совсем не знаешь…

– А что еще, черт побери, мне остается думать? Ведь ты мне ничего не рассказываешь!

Он вдруг резко шагнул ко мне и обнял за плечи. Я упиралась руками ему в грудь, отталкивала его, вырывалась, но Эли держал меня крепко.

– Я не знаю тебя? – повторил он мои слова. – Никогда больше не говори так! Ты же понимаешь, что это неправда.

– Я не могу помогать тебе, не могу благословить тебя на это, не могу… Между нами теперь все не так, как было во Флориде!

– Почему, черт возьми? Почему ты позволяешь Сван управлять тобой? Что она с тобой сделала? Неужели она так изуродовала тебя, что ты превращаешься в нее? Девочка, которую я знал… да что там, женщины, которую я узнал во Флориде, никогда бы не отвернулась от меня. Неужели для тебя тоже самое важное – защитить репутацию семьи? Ты Хардигри и поэтому не можешь любить меня, если у меня не та родословная? Никогда в это не поверю!

– Я люблю тебя, – сказала я. – И буду любить всю мою жизнь.

– Дарл…

Эли крепко прижал меня к себе. Мы оба чуть не плакали. Внезапно вдалеке зазвонил колокол – тот самый старый колокол, которым пользовалась Матильда, чтобы позвать нас с Карен, заигравшихся в лесу.

– Я должна идти. Господи, да отпусти же ты меня! Эли медленно опустил руки и отступил в сторону.

– Это не конец, Дарл, не думай. Я не позволю тебе отказаться от счастья, даже если этого требует от тебя твоя бабушка. Когда-нибудь я докопаюсь и до того, что пугает тебя, не дает тебе жить.

Эти слова прозвучали одновременно со звоном старого медного колокола. Они вонзились в меня, раздирая душу надвое. Мне страшно хотелось остаться, но я должна была идти.

– Не проси меня больше встречаться с тобой здесь, – прошептала я. – Это место проклято.

– Я люблю тебя.

– Ты не можешь любить меня. Мы тоже были прокляты…

Уильям стоял на террасе между мраморными лебедями. Рядом с ним в мягком свете заходящего солнца прислонилась к парапету Карен – ослепительно красивая, с янтарной кожей и копной великолепных шоколадных волос, в простых черных брюках и свитере. Она увидела, как я выхожу из леса, и сбежала вниз по лестнице. Впервые за последние двадцать пять лет моя троюродная сестра бросилась ко мне и крепко обняла.

Она ни о чем не подозревала.

* * *

Когда я привела Карен в палату, Матильда лежала в постели с закрытыми глазами; я заметила, что к руке ее идет трубочка от капельницы. И я неожиданно увидела Матильду такой, какой она и была на самом деле: хрупкая, старая, очень больная женщина с пышными седыми волосами. Карен остановилась посередине палаты, прижав руки ко рту, в глазах ее застыл ужас. Сван возлежала, подобно стареющей императрице, на соседней кровати, вся в шелке и кружевах, с маленьким томиком японской поэзии в руках. Но рядом с ее кроватью тоже возвышалась стойка с капельницей, трубочки от баллона с кислородом были вставлены в ее тонко очерченные ноздри. Она выглядела усталой, однако взгляд, который она бросила на Карен, был безжалостным.