Соперники - Дейли Джанет

– Хорошо, – согласилась она с улыбкой, в которой проглядывало утомление.

– Я буду ждать тебя у входа, скажем, через… – он приподнял рукав пиджака, чтобы взглянуть на часы, но замешкался, так как заметил что-то под ногами. – Это не твой листок?

– Какой листок? – Она отступила назад, в то время как Эллери наклонился и поднял с пола аккуратно сложенный вдвое лист бумаги.

– Весьма загадочно, – пробормотал он и вскинул брови, развернув листок.

– Что это?

Слегка поколебавшись, он протянул ей записку:

– Видимо, это предназначалось все-таки тебе.

– Что еще за загадки? – пропела она, но, прочитав наспех нацарапанное послание, вздрогнула: «Держись от него подальше!»

– Коротко и мило, не правда ли? – отозвался Эллери.

– Предельно, – сухо откликнулась Флейм и метнула взгляд в сторону Дьедр Пауэлл.

Но выходка казалась чересчур ребяческой даже для нее. Однако если не Дьедр, то кто?

– Прости. – В потемневших глазах Эллери отразилось беспокойство. – Мне не следовало тебе это показывать.

– Ничего. – Она скомкала листок, зажав его в кулаке. – Злые, бесчувственные люди, Эллери, злые и бесчувственные.

Но оба понимали, что это детские проделки. Взрослый человек никогда бы так не поступил.

3

Когда лимузин выехал на дорогу, Ченс взглянул на моросивший за тонированными окнами дождь и вновь задумался о причинах неожиданного появления Хэтти.

Что могло побудить ее преодолеть полконтинента? Она явилась сюда явно не затем, чтобы поговорить с ним о погоде.

Он знал, что Хэтти Морган скорее предпочла бы увидеть его в аду.

Чуть слышно вздохнув, он почувствовал рядом с собой легкое движение – Лючанна откинулась на мягкую спинку велюрового сиденья.

– Как хорошо, Ченс, что нам удалось пораньше улизнуть. – Она тихонько вложила свою руку в его, их пальцы переплелись. – Эти приемы так утомительны.

– Особенно бесконечные комплименты. – Он поддразнивал ее взглядом.

– Как раз нет. – Она в шутку шлепнула его по руке. – Это то, что мне нравится.

– Так я и думал, моя примадонна.

Она улыбалась, оставив эту реплику без ответа, откинула назад голову, обнажив белоснежный изгиб длинной шеи, и ее лицо приобрело задумчивое выражение.

– Утомительна роль примадонны. Тут мало облачиться в костюм, эту роль надо еще и сыграть – быть всегда приветливой и улыбчивой, притворяться дружелюбной, но не слишком – иначе потеряешь загадочность. Но самое главное для примадонны – оставаться равнодушной к критике. Улыбаться и никогда не подавать вида, что тебе больно.

– У тебя это хорошо получается.

Ченс внимательно всмотрелся в маску самоуверенности, словно навсегда приросшую к ее лицу. В этой сидевшей рядом женщине не осталось почти ничего от той деревенской девчонки с арканзасских скал, которую он впервые увидел пятнадцать лет назад выступающей в прокуренном баре и о которой приходской священник говорил, что она поет в церковном хоре как настоящий ангел. Но все это, как и грубый деревенский акцент, и неблагозвучное имя Люси Ковальски, осталось далеко позади. Сегодня немногие догадались бы о ее прошлом. Как, впрочем, и о прошлом Ченса.

– По правде говоря, – она со вздохом сбросила с себя шелковые бальные туфельки, алые, под цвет платья, – я устала улыбаться. Я даже не знаю, что у меня болит сильнее – щеки или ноги. – Повернув к нему голову, она кокетливо потупилась. – Ты их мне не помассируешь?

– Щеки? – Ченс игриво улыбнулся.

– Какая восхитительная мысль, дорогой. – Она выпростала руку и нежно погладила его по лицу. – Но только начни с ног, а потом дойдешь до щек, – предложила Лючанна и, подобрав под себя ноги, встала перед ним на колени. – Как ты делал раньше, помнишь?

– Разве ты позволишь забыть. – Однако он не возражал, и она, вытянув ноги, положила ему ступню на колено. Привычным жестом он обхватил ее ступню ладонями и начал ласково массировать подошву большими пальцами.

Она издала грудной стон удовольствия.

– М-м-м, как хорошо, Ченс!

Он молча улыбнулся.

Затем Лючанна проговорила:

– Это было девять или десять лет назад, когда ты совершил первую по-настоящему важную сделку – ту, что принесла тебе несколько миллионов долларов?

– Около десяти.

Приподняв ее ногу, он опустил ее на сиденье. Она тут же положила ему на колено другую.

– Я изо всех сил старалась за тебя радоваться. По-своему я была рада. – Она как-то вяло пожала плечами. – Но одновременно я тебя ненавидела. Ты добился успеха, а я нет.