Блестящая девочка - Филлипс Сьюзен Элизабет

Ее злила собственная слабость при мысли о Белинде. В новой жизни нет места для подобных сантиментов. Флер собиралась сама делать карьеру, строить независимое будущее, она не потащит в него грязное белье из прошлого. Она не будет никого просить о любви. Она не будет больше метаться в постели по ночам и думать о Джейке. Она станет целеустремленной и безжалостной, какой должна быть, чтобы двигаться вперед.

Флер заставила себя сесть и два дня смотреть фильмы с Эрролом Флинном, пытаясь хоть что-то почувствовать к фанфарону на экране. Но Флинн ничего не значил для нее. Алексей Савагар, какой бы сволочью он ни был, навсегда останется ее отцом.

За день до начала работы она вернулась домой и обнаружила, что Кисеи выбросила всю ее одежду.

— Ты больше не наденешь эти отвратительные тряпки, Флер Савагар. Ты похожа в них на нищенку.

— Черт побери, Кисеи! Ты не имела права!

Но Флер не могла долго злиться на свою соседку и купила новые джинсы, больше подходившие ее постройневшей фигуре, мексиканскую крестьянскую рубаху, студенческий спортивный свитер, несколько свитеров с высоким воротником и бледно-голубую тунику на случай, если надо будет произвести на кого-то впечатление. Кисеи ничего не сказала о новом гардеробе Флер, но рядом с холодильником оставила номер журнала «Платье для успеха». Флер даже не обратила на него внимания.

Очень скоро Флер поняла, что Паркер за щедрую зарплату требует попотеть как следует. Она работала день и ночь, иногда прихватывая выходные. Она посетила канареечное жилище Барри Ноя среди холмов Соммерсета, успокаивая его по поводу потери Кисеи. Она писала пресс-релизы, изучала контракты, отвечала на бесконечные телефонные звонки, худела и отражала предложения Паркера встретиться с кем-то из его друзей в Голливуде, которые могли бы дать ей роль. Постепенно ее обязанности расширились настолько, что она сама стала заниматься клиентами Паркера. Она узнала, кто такие продюсеры грамзаписи, она была в курсе всего, что происходило на телевидении. От нее зависели очень многие, и Флер всегда четко выполняла свои обязательства. Скоро клиенты стали искать ее, именно ее. К лету она поняла, что по-настоящему влюбилась в бизнес, который занимается производством звезд.

— Знаешь, как здорово дергать за ниточки людей, вместо того чтобы дергали тебя, — призналась она Кисеи.

Они сидели на скамейке в парке и ели мороженое из рожков, которое таяло от жары и капало. Это было одно из любимых мест, здесь они наблюдали за другими. Кого только нет в парке! Туристы, хиппи, черные подростки со стереомагнитофонами на плече. За шесть месяцев в Нью-Йорке Флер стала совсем другой. Волосы отросли ниже подбородка и были прежнего здорового цвета, золотистого на солнце. Флер загорела и похудела. Голубые шортики снова стали велики.

Кисеи подняла глаза от мороженого и хмуро посмотрела на мешковатый наряд подруги. Флер все еще отождествляла красивую одежду с Блестящей Девочкой. У нее не было ни одного нарядного платья или брюк, кроме простых, обыкновенных, и никакие уговоры и критические выпады не могли ее поколебать. Кисеи ждала, когда наступит день и Флер вынуждена будет понять, что борьба с собой обречена на провал. Но несмотря на одежду и волосы, которые пока не достигли прежней длины, по мнению Кисеи, Блестящая Девочка не шла ни в какое сравнение с новой Флер Савагар. Годы придали ее лицу зрелости, чего не было раньше, и внутренней силы, являвшейся сутью ее классической красоты.

Нельзя сказать, чтобы Флер не была согласна или совсем ничего не замечала. Уже полгода Кисеи наблюдала, как подруга избегает смотреться в зеркало. Шесть секунд, чтобы подкрасить губы и несколько раз провеет щеткой по волосам. Она была чемпионом мира по умению игнорировать собственное отражение. Она будто боялась, что если осознает свою красоту, то Блестящая Девочка вернется и разрушит все, что сумела создать Флер Савагар.

— Ты ведь действительно любишь свою работу, не так ли, Флеринда? — спросила Кисеи, слизывая малиновые капли мороженого и поправляя на волосах красную пластиковую заколку в виде алых губок.

— Мне иногда страшно, что я так сильно ее люблю. Меня не тяготит даже возня с этим павлином, Барри Ноем. Мне нравится закручивать дела, решать сложные проблемы. Кажется, что, когда мне что-то удается сделать, кто-нибудь из наших Монахинь ставит крестик напротив моего имени.

— Ну это же совершено безнадежное занятие — стараться быть впереди всех. Ты хоть сама понимаешь?