Обжигающая спираль - Горовая Ольга Вадимовна

После этого звонка она еще несколько часов лежала, все так же рассматривая узор дивана и… нет, даже не думала. В голове, в сердце, внутри Светы была пустота. Ничего больше.

Ее мучила жажда, но даже встать, чтобы напиться было лень, да и не видела она смысла в таких сложных действиях.

За стенами слышался перестук шагов просыпающихся соседей. Люди собирались на работу, дети спешили на первые звонки в открывшиеся школы, сквозь закрытые окна доносилась музыка и слова приветствия учителей с праздничной линейки в гимназии, которая располагалась за углом.

Жизнь продолжалась, шла своим чередом, а Свете казалось, что она, вопреки всем законам физики застыла, замерла в той точке бытия, когда поняла, что он предал ее.

Она не смогла бы сейчас сказать холодно ли ей, или тепло? Давит ли деревянный подлокотник в плечо, и затекли ли мышцы от того, что она уже несколько часов не двигается. Ничего.

Наверное, это состояние больше всего подходило под описание прострации, ступора, которые испытывают люди при травмирующих обстоятельствах, а она никак не могла себе представить какого это на лекциях по психологии.

Что ж, теперь знала. Жизнь Свете наглядно продемонстрировала.

Только такое опустошение не было в ее характере. Может, если бы она пошла в мать…

Но у Светланы была силы воли ее отца, и его же характер. И она не собиралась терять, разрушать себя только потому, что ее сердце разорвали.

Потому, превозмогая отупение и искушающее желание махнуть рукой на все и просто продолжить так же лежать, жалея себя, она села и обвела опухшими, пекущими глазами свою квартиру.

На одной из стен висело зеркало и в полутьме комнаты, которая не могла рассеяться утренним светом из-за задернутых штор — в серебристой глади виднелся ее силуэт. Только Света не хотела бы подходить и рассматривать себя пристальней.

Не было ничего красивого или торжественного в боли и горе. Слезы, настоящие, искренние — не красили, а обезображивали женщин. Она видела тому достаточно примеров в своей жизни, и не хотела сейчас смотреть на себя.

Вместо этого, Света заставила себя подняться на ноги и медленно, спотыкаясь, цепляясь за мебель, от которой успела отвыкнуть за полтора месяца, пошла на кухню. Жадно выпила два стакана воды, пытаясь хоть немного унять жажду. Потом налила воду в чайник и поставила тот на электроподошву, нажав кнопку включения. Не потому, что хотела кофе или чая, а просто из-за того, что знала — надо что-то делать, нельзя поддаваться отчаянию и опустошению — это ее добьет.

Она прошлась по комнате, отдергивая шторы и распахивая окна настежь. Обхватила себя руками, ежась от нежданной прохлады первого дня осени и задумчиво посмотрела на небо, горизонт которого затянули серые, низкие облака.

Так же пасмурно было и у нее на сердце. Даже хуже. Только об этом думать нельзя.

Света глубоко вдохнула, потерла лицо ладонями, и запустила пальцы в волосы, пытаясь прогнать хандру и предательское желание опять разреветься.

«Не дождешься!», вдруг захотелось громко крикнуть ей в неожиданном порыве обиды и злости. Правда, она не знала, кому был бы адресован этот крик.

Руслану? Ее судьбе, которая так зло подшутила над ней, подарив самый большой кошмар, превратив тот в реальность?

Но вот что Света знала точно — поддаваться нельзя. Она сильная. Она уверенная в себе женщина и сможет все преодолеть, справится, пусть и придется закусывать щеку и сжимать пальцы, чтобы улыбнуться, игнорируя свою любовь, которая рефлексировала и выла внутри от боли.

Но надо было. И начинать следовало прямо сейчас.

Она вцепилась пальцами в подоконник и попыталась найти хоть что-то хорошее в этом утре. Смотрела на белые бантики девочки, весело бегущей по дорожке под ее окном. У малышки так задорно подпрыгивали маленькие тонкие косички при каждом порывистом шаге, и так нещадно трясся букет сиреневых астр, которые она, наверное, собиралась подарить своей первой учительнице.

Света смотрела на девчушку и заставляла свои губы хоть немного растянуться, хоть чуть-чуть приподнять уголки рта в улыбке.

Но вместо этого, вдруг громко застонала и с отчаянием, злостью, смахнула на пол высокую вазу черного стекла, которую ей когда-то дарила Маша на день рождения. Та упала на пол с резким звоном и разлетелась на осколки, а Света тяжело дышала, глядя, как маленькие кусочки стекла разлетаются по комнате.