Влюблен до безумия - Гибсон Рэйчел

– Нет, трое – это чертовски неплохой способ провести время. – Ник знал, что никогда не сможет забыть боль, которая читалась в глазах Делейни. Он перевел взгляд на Гейл: – Что скажешь? Не возражаешь против секса втроем?

– Э…

Он снова посмотрел на Делейни и поднял брови.

– Так как?

Делейни невольно прижала свободную руку к сердцу и попятилась. Рот у нее открылся, но из него не вырвалось ни звука. Ник молча смотрел, как она поворачивается и бежит к машине, забыв про подарок, который так и остался у нее в руке. Лучше дать ей уйти сейчас, пока он не начал умолять ее остаться. Ник Аллегрецца никого не молит о любви. Никогда не молил и не будет.

Усилием воли он заставил себя оставаться на месте и смотреть, как Делейни уезжает из его дома, из его жизни, чувствуя, как внутри у него все разрывается. Потом протянул Гейл ее пальто.

– Уходи, сегодня я плохой собеседник.

Редкий случай – Гейл хватило здравого смысла не возражать.

Оставшись в одиночестве. Ник прошел на кухню и открыл еще одну бутылку пива. К полуночи он уже перешел на виски. Ник не был пьяницей, но сейчас он чувствовал себя паршиво. Он пил, чтобы забыться, но чем больше пил, тем больше вспоминал. Вспоминал аромат кожи Делейни, мягкость ее волос, вкус ее губ. В конце концов он уснул на диване – с ее смехом в ушах и ее именем на устах. Проснулся он в восемь. Голова гудела, и он решил, что нужно опохмелиться. Ник нашел пачку аспирина и налил себе водки с апельсиновым соком. Он выпил уже семь таблеток аспирина и пил третий стакан водки, когда в дом вошел Луи.

Ник лежал, развалившись на кожаном диване, с пультом в руке и бесцельно переключал каналы большого телевизора. На брата он даже не посмотрел.

– Дерьмово выглядишь, – заметил Луи. Ник переключил канал и осушил стакан.

– Я и чувствую себя дерьмово, так что лучше уходи.

Луи подошел к телевизору и выключил.

– Вчера вечером мы ждали тебя на рождественский обед.

Ник поставил пустой стакан на столик в торце дивана, туда же положил пульт от телевизора и только тогда посмотрел на Луи. Брат стоял на фоне окна, свет падал на него сзади, и оттого его фигура казалась освещенной, прямо как у Христа на картине, которая висела у Бениты в гостиной.

– Я не смог прийти.

– Это мы поняли. Что происходит?

– Не твое дело.

У Ника голова раскалывалась, и он хотел только, чтобы его оставили в покое. Ему подумалось, что если бы он пил, не трезвея, месяца два кряду, возможно, алкоголь заглушил бы настойчивый голос в его голове, который начал пилить его где-то около полуночи, называя идиотом и твердя, что он совершил величайшую в жизни ошибку.

– Сегодня утром Лайза разговаривала с Делейни. Похоже, Делейни чем-то очень расстроена. Ты, случайно, не знаешь чем?

– Знаю.

– Ну и что же ты сделал?

Ник встал, и комната завертелась у него перед глазами. Он выждал, пока пол остановится, и сказал:

– Не лезь не в свое дело.

Ник хотел пройти мимо Луи, но тот схватил его за рубашку, крепко сжав ткань в кулаке. Ник посмотрел на пальцы брата, вцепившиеся во фланель, и не поверил своим глазам: последний раз они с Луи дрались пятнадцать лет назад, когда Ник сорвал с петель дверь черного хода в доме Бениты.

– Да что с тобой творится, черт тебя подери? – начал Луи. – Ты почти всю жизнь хотел только одного, вернее, одну: Делейни Шоу. И вот теперь, когда ты, кажется, наконец можешь получить то, что хотел, ты что-то вытворяешь и все портишь. Ты нарочно ее обидел, чтобы она тебя возненавидела. Ну как всегда. И знаешь, что я тебе скажу? У тебя получилось – она тебя ненавидит.

– А тебе какое дело? – Ник посмотрел в карие глаза брата. – Она же тебе не нравится.

– Я против нее ничего не имею, но сейчас дело не в моем к ней отношении. Ты ее любишь.

– Это не имеет значения. В июне она уедет.

– Она так сказала?

– Да.

– А ты просил ее остаться? Ты попытался что-нибудь с ней наладить?

– Это бы ничего не изменило.

– Ты этого не знаешь, но вместо того, чтобы выяснить, ты собираешься отпустить единственную женщину, которую любишь. Что с тобой происходит? Неужели ты трусишь?

– Пошел ты… – выругался Ник.

Он едва успел заметить мелькнувший в воздухе кулак Луи, и уже в следующее мгновение у него искры посыпались из глаз, он полетел на пол и крепко приложился затылком. Перед глазами у Ника потемнело, он подумал, что теряет сознание, но очень скоро его взгляд сфокусировался на потолочных балках над головой. Нику казалось, что его череп раскололся надвое, скула пульсировала от боли, мозги гудели. Он застонал и осторожно потрогал глаз.