Повороты судьбы - Стил Даниэла

Девочка удивилась, увидев, что Кэрол переоделась и ждет их в инвалидной коляске на крыльце. Обращаясь не к девочке, а к Тому, Кэрол велела ему взять чемоданы и отвезти их в город. Мари-Анж похолодела: значит, ее все-таки отдадут в приют для сирот. Том поставил ее чемоданы в кузов. Ни слова не говоря и не задавая никаких вопросов, девочка покорно поплелась за Томом к пикапу, на котором он привезее вчера вечером. Ее жизнь после гибели родителей превратилась в нескончаемый кошмар.

Мари-Анж сквозь слезы смотрела в окно. Когда они въехали в город, тетя Кэрол велела Тому остановиться у магазина «Гудвилл». Том выгрузил из пикапа инвалидную коляску и помог хозяйке пересесть в нее из машины. Затем по ее распоряжению занес чемоданы в магазин. Мари-Анж всё еще не понимала, куда и зачем ее привезли, зачем взяли ее чемоданы, а Кэрол, по-видимому, не собиралась ничего ей объяснять.

Женщины за прилавком узнали Кэрол Коллинз, въехавшую на своей коляске. Следом за ней вошел Том, нагруженный чемоданами Мари-Анж.

– Мне нужна кое-какая одежда для внучки, – пояснила Кэрол.

Мари-Анж украдкой вздохнула с облегчением, поняв, что ее, по-видимому, все-таки не отдадут в казенный приют и ничего особенно страшного с ней не случится – во всяком случае, в ближайшее время. Кэрол выбрала три рабочих комбинезона, несколько линялых футболок и свитеров, на вид довольно поношенных, несколько пар совсем новых кроссовок и одну коричневую стеганую куртку, ужасно некрасивую, но, как сказали взрослые, очень теплую и пригодную для зимы. Примеряя вещи, Мари-Анж тихо сказала, что только что приехала из Франции. Кэрол, указав на ее чемоданы, быстро пояснила, что девочка привезла с собой кучу совершенно бесполезных вещей.

– Возьмите их в оплату за то, что мы выбрали, а на остальную сумму дайте мне кредит, – сказала она. – Эти вещи ей тут не понадобятся, а уж если она попадет в приют для сирот, то тем более. Там носят униформу, – добавила Кэрол, выразительно посмотрев на девочку.

Мари-Анж заплакала. Женщинам за прилавком стало ее жаль.

– Тетя Кэрол, можно мне оставить хотя бы ночные рубашки... и моих кукол?

– У тебя не будет времени играть в куклы, – сурово заявила Кэрол. Поколебавшись, она добавила: – Так и быть, ночные рубашки можешь оставить.

Девочка открыла один из чемоданов, достала ночные рубашки и прижала их к груди. Онадумала о том, что все остальные вещи у нее отнимают, она никогда больше не увидит одежду, которую с такой любовью покупали для нее родители. Ей казалось, что у нее отнимают последнее, что связывало ее с той жизнью, к которой она привыкла и которую потеряла. Мари-Анж продолжала плакать. Том отвернулся, не в силах смотреть на убитую горем девочку, прижимающую к груди свои ночные рубашки. Но Кэрол переживания внучки не трогали. Она молча вручила Тому пакет с покупками и выехала на улицу. Том и девочка последовали за ней. Мари-Анж уже не пугала перспектива оказаться в сиротском приюте. В эту минуту ей казалось, что хуже, чем здесь, ей нигде не будет.

Обратный путь до фермы прошел в полном молчании. Только увидев знакомые постройки, Мари-Анжпоняла, что ее не отправляют в приют, во всяком случае пока, а может быть, вообще не отправят – если она только очень сильно не прогневит чем-нибудь Кэрол.

Она отнесла к себе в комнату свои рубашки и вещи, только что купленные в «Гудвилле». Минут через десять тетка позвала ее есть. Скромный* ленч состоял из хлеба с беконом – без капельки масла или майонеза, – стакана молока и одного печеньица. Казалось, двоюродной бабке было жаль для внучки куска хлеба. Мари-Анж, конечно, не приходило в голову, что за вещи, которые Кэрол Коллинз отдала в уплату за ее одежду, ей дали кредит на несколько сотен долларов и пока содержание внучки не только не стоило ей ни цента, а даже принесло прибыль.

До конца дня Мари-Анж помогала на ферме по хозяйству и не видела бабку до ужина. Вечерняя трапеза была такой же скудной, как все предыдущие. Кэрол положила на тарелку Мари-Анж тоненький кусочек мясного рулета с гарниром из вареных овощей, напоминавших по вкусу бумагу. На десерт полагалось зеленое желе «Джелло», приготовленное из концентрата.

После еды Мари-Анж вымыла посуду и ушла в свою комнату. Этой ночью она долго лежала без сна, вспоминая родителей, думая обо всем, что произошло с ней после их гибели. Ей казалось, что в ее жизни больше не будет ничего хорошего, только одиночество, голод и вечный страх. Боль от потери близких становилась временами такой острой, что Мари-Анж казалось – она ее не вынесет. Вспоминая родителей, она вдруг поняла, что имел в виду отец, когда называл свою тетку злобной и мелочной старухой. Она инстинктивно чувствовала, что ее доброй и жизнерадостной маме тетка Кэрол понравилась бы еще меньше, чем отцу. Но что толку думать об этом теперь? Она здесь, и ей ничего не остается, кроме как терпеть.