Звезды в твоих глазах - Нельсон Джоанна

— Почему ты сказала, что Петра глупая? — спросила Ли.

— Потому что она думает женить на себе Ральфа… — при этих словах сердечко Ли пропустило удар, — и это самая большая глупость, какую только можно вообразить. Он не женится на ней. — К Ли вернулась возможность дышать. — Я подслушала разговор Урсулы и Фернанды Пи-лар. Конечно, они старые сплетницы, но я согласна с тем, что они говорят. У Ральфа холодное сердце. Он не живет чувствами, а предпочитает использовать мозги. — Такие размышления из уст двенадцатилетней девчонки звучали, по крайней мере, странно, но Ли самой только исполнилось одиннадцать, и она слушала рассуждения Саманты с раскрытым ртом. — У Ральфа сейчас на уме совсем другое, он мечтает сделать карьеру, и "жена ему пока не нужна. Папа хочет, чтобы Ральф остался на ранчо, и он, конечно, был бы даже не против его женитьбы, если бы это могло заставить Ральфа остаться. Но мой братец заявил, что он сам хочет устроить свою жизнь. Они поспорили вчера в кабинете, но при Аги-лярах они никогда не покажут, что сердятся друг на друга. Ух ты!.. Смотри, это же Ральф и Петра! Наверное, папа предложил Ральфу показать гостье конюшню.

Саманта дернула Ли за руку, и они стали бесшумно пробираться по чердаку. Сквозь щели в досках девочки могли вести наблюдение, оставаясь при этом невидимыми. Молодые люди внизу остановились напротив одного денника, и Ли отчетливо слышала, как Ральф увлеченно рассказывает о Вихре — гордости конюшни Санте-сов. Перта стояла рядом, потом она вдруг повернулась к Ральфу, и ее рука оказалась на его груди. Ральф резко замолчал. А Петра потянулась к нему, прильнула к груди и слегка запрокинула голову, подставляя лицо для поцелуя. Ральф медлил, но потом его голова стала тоже склоняться к подня-тЬму девичьему лицу…

Саманта тихо ахнула, а Ли оказалась так потрясена этим зрелищем, что сделала шаг вперед и оказалась рядом с подругой. Подгнившая доска не выдержала веса девочек, прогнулась, резко треснула, и с коротким визгом подружки рухнули вниз… Им повезло, что они свалились на ворох сена и отделались исключительно испугом.

Ральф извлек их из сена. Петра смотрела на них широко распахнутыми глазами, в глубине которых Ли прочитала раздражение и досаду. Ральф был немного мрачным, но в глазах его мелькали веселые чертики.

— Что это вы тут делаете? — грозно спросил он.

— Ничего, мы просто играли… — Саманта невинно посмотрела на брата.

Ральф усмехнулся.

— Маленькие шпионки снова взялись за свои проделки? Ладно, обещаю не устраивать вам взбучку, если поклянетесь больше не совершать ничего подобного…

— Я обещаю… — еле проговорила Ли, сгорая от стыда. — .И простите нас, сеньор, мы не хотели…

— Саманта?

— Точно, мы вовсе не хотели… Ральф тут же отпустил их.

— Хорошо, а теперь бегом отсюда, пока я не пожаловался отцу, что вы лазаете по чердаку и рискуете сломать себе шею, падая вниз.

Подружек как ветром сдуло. Оказавшись в саду, они забрались на свое любимое дерево и привалились спинами к шершавому стволу.

— О, эта Петра не только глупая. Она еще и коварная! Она точно положила глаз на Ральфа! Хочет соблазнить и женить его на себе, а я вовсе не желаю видеть ее своей родственницей! Но ничего у нее не выйдет!

От слова «соблазнить» у Ли пересохло во рту, но она очень смутно представляла себе значение этого слова. Однако горячность Саманты и собственное обожание Ральфа заставили ее почти возненавидеть «соблазнительницу» Петру. Проявленное Ральфом великодушие к «маленьким шпионкам» подняло его в глазах Ли еще на одну ступень.

Агиляры уехали на следующее утро, а через несколько месяцев Ли совершенно случайно узнала, что Петра вышла замуж. Ральф к тому времени уехал в колледж, и Ли лишилась своего предмета обожания. Хотя в ее мечтах Ральф продолжал присутствовать как некое высшее и недосягаемое прекрасное божество. Лишь повзрослев и разобравшись со своими чувствами, она была вынуждена признаться, что любила Ральфа почти всю свою жизнь. Сначала невинной детской любовью, стоящей ближе к обожанию, потом — все более осознавая его физическую притягательность. Он всегда был в ее душе ив мыслях.

И теперь, когда Ли почти уверила себя, что пережила свое детское увлечение, все возвращается на круги своя! Как будто и не было этого душевного спокойствия и долгих лет без него…

Ли бессильно застонала, вдруг поняв, что с ней происходит. Слишком давно все это тянется, слишком она увязла в этой паутине, чтобы обрести спасение. Она больна, и эта болезнь тянется уже несколько лет, превратившись в хроническую. Она неизлечима и называется «любовь». Просто со временем Ли научилась так искусно скрывать свои чувства — даже от себя самой! — загонять их вглубь, что ее внешняя бесстрастность, холодность и невозмутимость оказались настолько обманчивыми, что иногда ее считали «ледышкой». Однако возвращение в ее жизнь Ральфа оказалось тем «землетрясением», которое всколыхнуло душу Ли и обнажило давно скрываемую ею даже от самой себя правду.