Научите меня любить - Колочкова Вера Александровна

Наверное, слишком уж искренней оказалась эта ее мысль-надежда, выброшенная ненароком в пространство. Хотя поначалу все шло вроде как безо всяких надежд. По Аликовому сценарию шло. Выпивка, еда, танцы, снова выпивка. И все время – горячая рука Вахо у нее то на плече, то на талии. А потом рука пьяно осмелела и на бедро переползла, и Катя застыла в немом омерзении, разбавленном довольной ухмылкой Алика. Под эту свою довольную ухмылку он и тост предложил за прекрасных дам, и неверной рукой щедро плеснул коньяку в мужские бокалы. А Вахо от избытка нарастающих эмоций еще дальше пошел – потребовал выпить стоя и до дна. И выпил. И только бес его в ребре знает, что дальше с ним произошло, потому что на диван он после тоста не сел, а рухнул, уронив голову Кате на плечо. Сонька с Аликом, переглянувшись, застыли в растерянном изумлении, а она сидела и дышать боялась – не потревожить бы пьяного кавалера ненароком, вдруг проснется…

Вахо не проснулся. Как ни возились с ним Алик с Сонькой, все равно не проснулся. Спал, крепко смежив отекшие веки и распустившись усталым багрово-смуглым немолодым лицом.

– Софочка, Катя, помогите мне, надо его в постель уложить, – заботливо вздохнув, скомандовал наконец Алик. – Я сейчас уеду, а он пусть до утра здесь останется.

– Зачем, Алик? – удивленно моргнула пьяненькими глазками Сонька.

– Я сказал – останется! – тихо, но жестко повторил Алик и, взглянув на Катю, произнес уже мягче: – Мне с тобой надо поговорить, Катюша… Пойдем-ка на кухню.

Пожав плечами, Катя послушно отправилась за ним на кухню, оставив Соньку в крайнем недоумении.

– Вот что, Катюша… Я надеюсь, ты сообразительная девочка и постараешься понять меня правильно, – проговорил он задумчиво и в то же время очень деловито. – Ведь постараешься?

– Ну хорошо… А что надо делать? – удивленно пожала она плечами.

– Да ничего такого, собственно. Просто утром, когда Вахо проснется, ты должна немножко… как бы это сказать… проявить уважение к моему товарищу.

– В смысле?

– А в смысле – подыграть. Ну представь себе картину – как он проснется, как ему неловко будет за свою мужскую несостоятельность. Согласись, это нехорошо даже по правилам гостеприимства. Понимаешь?

– Нет… То есть я не понимаю, что я должна…

– О господи, да ничего ты не должна! Ничего, кроме маленького коварства и маленькой хитрости! Надо просто всем своим видом, всем поведением намекнуть ему, какая была у вас бурная ночь и какой он ухарь-молодец оказался. Поняла? Не словами, а так… Жестами, полунамеками…

– Вы думаете, он поверит?

– Если постараешься, то поверит. Я сейчас его на кровать перетащу, а ты ляжешь с ним под одно одеяло.

– Голая?

Она уточнила это обстоятельство с таким тихим ужасом в голосе, что Алик посмотрел на нее довольно странно. И ответил немного раздраженно, хотя вроде как пошутил:

– Нет! Ты ляжешь с ним в шубе и валенках! И шапку не забудь надеть!

– Извините… Да, извините, я все поняла…

– Вот и хорошо, что поняла. И еще это… Фактуры, фактуры для верности побольше изобрази! Ну, косметику по лицу размажь, волосы взлохмать…

– Вы думаете, он… поверит?

– Конечно, поверит! В таких случаях, девочка моя, мужика и обманывать особо не надо. Он сам обманываться рад. Ну так что, я надеюсь на тебя, Катюша? Мне, понимаешь ли, очень нужно, чтобы мой гость доволен был своим здешним досугом. Так что не подведи. Если он деньги утром тебе будет совать – тоже бери, не стесняйся. А то, я вижу, ты девушка скромная. И неопытная. И вообще случайно оказалась в подобной ситуации. Ведь так?

– Ну… Как вам сказать… – неуверенно пожала плечами Катя, оглядываясь на дверь.

– Ладно, мне пора… – поднялся с кухонного стульчика Алик, избавив ее от необходимости объяснений. – Пойдем, поможешь нашего гостя на постель перетащить…

Как только за Аликом закрылась дверь, на них с Сонькой тут же напала смешливая истерика. И чем заливистее храпел Вахо, лежа на спине поперек кровати, тем больше душил дурацкий смех, прерываемый лишь короткими Сонькиными репликами:

– Ой, не могу… Фактуры, значит, побольше?

– Ага… Говорит, косметику по лицу размазать надо! – смеясь, вторила ей Катя, мотая головой из стороны в сторону.

– Ну вот! А ты боялась! Говорю же – не судьба тебе, Катька! Не судьба! Так и помрешь, видать, в шибко порядочных!

– И не говори! А я, дура, приготовилась!

– Ага, размечталась! Ой, не могу…