Каждый твой вздох - Макнот Джудит

На выпуске Калли назвали одним из лучших водителей, когда-либо обучавшихся на курсах, и всю свою преданность и свирепую верность он перенес на Митчела. Митчел знал, что если потребуется, Калли бросится ради него под грузовик. Однако в этот момент Калли был не совсем уверен, требует ли его преданность Митчелу снова забираться в машину, за рулем которой сидел О'Хара.

— Где, черт возьми, он научился так водить? — раздраженно буркнул он, когда они пересекли мостовую, обходя бамперы полицейских машин.

— «Гонки с выбиванием»^[9], — рассеянно ответил Митчел. — Полагаю, он ни разу не побывал в аварии.

— Нет? Что ж, сегодня он едва не стал причиной таковой. Джип, который следовал за нами, едва не влепился в пикап, когда они оба пытались убраться с его пути.

— Больше никакого английского, — велел Митчел, переходя на итальянский, как только они стали проталкиваться сквозь толпу. — Может, от меня хотят кое-что утаить, зато в твоем присутствии будут говорить свободно.

Кое-кто из собравшихся держал зажженные свечи, и у Митчела сжалось сердце при мысли о том, что они делают это для сына, которого он никогда не видел… и, возможно, не увидит живым.

Он даже задохнулся от гнева, достигшего точки кипения. Как Кейт посмела утаить от него сына?!

Макнил со своего поста наблюдал, как высокий мужчина выходит из лимузина и вместе со своим спутником переходит улицу. Уже стемнело, но уличные фонари горели, так что, узнав вновь прибывшего, он обратился за инструкциями к Грею Эллиоту, поскольку мать Дэнни давно ушла в спальню ожидать звонка похитителей.

— Уайатт здесь.

Грей обменялся довольными взглядами с отцом Донованом и сказал:

— Прикажите, чтобы его проводили сюда.

Один из копов, дежуривший под маркизами у входной двери, ответил на звонок, убрал телефон и решительно шагнул вперед, заставив толпу расступиться и дать дорогу Митчелу и Калли.

Репортеры немедленно схватились за камеры, на случай если вновь прибывшие окажутся важными фигурами, каким-то образом имеющими отношение к случившемуся. Но Митчел, не обращая ни на кого внимания, продолжал идти.

С ощущением нереальности происходящего он прошел через опустевший ресторан, но не заметил ничего из того, что описывала Кейт. Зато увидел Пирсона и Левинсона, чинно обедавших за одним из столиков, и приветственно кивнул.

Коп провел его по обшитому панелями коридору, в самую глубину ресторана, где он увидел лестницу, расположенную рядом с кабинетом. Вот сейчас обстановка смутно напоминала ту, о которой рассказывала Кейт. На верхней площадке виднелась дверь в квартиру. Митчел велел Калли оставить чемодан внизу.

Первым, кого увидел Митчел, войдя в просторную уютную гостиную, был Грей Эллиот. Рядом стоял детектив, который допрашивал его три года назад по делу об убийстве Уильяма. Тот самый детектив, который посмел фотографировать его и Кейт на лоджии отеля!

Митчел, брезгливо морщась, проигнорировал протянутую руку Грея, повернулся и встретился с пристальным взглядом человека с зелеными глазами и высоким воротничком с белой вставкой.

— Я дядя Кейт, Джеймс Донован, — пояснил незнакомец, вставая и протягивая руку. — А вы, разумеется, Митчел.

— Разумеется, — саркастически согласился Митчел. Руку священника он пожал и тут же, кладя конец светским любезностям, почти грубо спросил: — Где она?

— В спальне Дэнни. Первая дверь справа, — вежливо пояснил священник, кивнув в сторону выхода из гостиной.

Комната его сына…

Митчел сразу понял, что спальня была обставлена так, чтобы радовать ребенка и развивать его воображение. На трех стенах красовались настоящие джунгли, из-за деревьев и высокой травы выглядывали причудливые животные. В одном углу возвышалась лошадка-качалка, а вдоль стены стояли коробки с игрушками. И повсюду разбросаны грузовики: красные пожарные машины, желтые самосвалы, синие фургоны, большегрузные автомобили. У четвертой стены стояла кроватка с изголовьем в виде палисадника. На острых кольях сидели яркие попугаи и канарейки. Между ними резвились кролики. Рядом с кроватью примостилось кресло-качалка.

При виде Кейт Митчел ожидал ощутить все, что угодно, кроме жалости. Но сейчас его захлестнула именно жалость. Одетая в джинсы и объемный желтый свитер-водолазку, она сидела в качалке, подвернув одну ногу под себя. Глаза закрыты, голова откинута, к груди прижат большой полинявший лопоухий кролик. Кролик выглядел так, словно его долго тащили по дороге за машиной… а может, это просто озорной мальчишка таскал его за собой повсюду, куда несли его крепкие ножки?