Рай. Том 2 - Макнот Джудит

— Кажется… кажется таким странным видеть тебя здесь, после стольких лет… — запинаясь, начала она.

— Почему? Здесь я родился, и думаю, это мой настоящий дом. Я ведь не кто иной, как грязный работяга, помнишь?

К полному изумлению ошеломленного Мэтта, кровь бросилась в лицо Мередит, и она начала извиняться:

— Пожалуйста, прости меня, мне очень жаль, что я сказала это. Хотела сделать тебе больно, и у меня невольно вырвалось… Я вовсе не это имела в виду, и нет ничего плохого в том, чтоб быть рабочим — они трудолюбивые, порядочные люди, которые…

— Кого, черт возьми, ты пытаешься одурачить? — взорвался Мэтт, но едва не лишился сознания от боли, ударившей в виски. Комната покачнулась, и он оперся о стену, боясь упасть.

— Что случилось? — вскрикнула Мередит. — Ты болен?

Мэтт с неожиданной ясностью понял: либо сейчас рухнет на пол, словно несмышленый младенец, либо его вывернет прямо здесь, на ее глазах. Голова кружилась, внутренности переворачивались, и он, собрав последние силы, направился к лестнице.

— Я иду в постель.

— Ты в самом деле болен! — охнула Мередит, подбегая к нему, когда Мэтт, поставив ногу на вторую ступеньку, пошатнулся и схватился за перила. Мередит потянулась к нему, чтобы помочь, и Мэтт резко отстранился, но она почувствовала исходивший от него палящий жар.

— Господи, да ты весь горишь!

— Убирайся!

— Заткнись и обопрись на меня, — велела она, и у Мэтта даже не осталось сил противиться ей. Мередит подняла его руку и, положив себе на плечи, начала подниматься.

Когда она дотащила его до спальни, Мэтт сделал шаг вперед и с закрытыми глазами свалился на постель. Неподвижный, бледный… как смерть. Охваченная ужасом, Мередит схватила его за запястье, пытаясь нащупать пульс, но была так растеряна, что ничего не соображала.

— Мэтт! — вскрикнула она и начала трясти его за плечи. — Мэтт, не смей умирать! — истерически всхлипывала она. — Я ехала в метель, чтобы рассказать правду, объяснить все, что ты должен узнать, попросить прощения…

Она так лихорадочно трясла его, с таким страхом молила, что Мэтт в конце концов очнулся от гриппозного транса, хотя чувствовал себя настолько плохо, что не способен был даже на ненависть к ней. Главное , почему-то было лишь то, что Мередит здесь, а он отчаянно болен.

— Прекрати, — шепнул он, — перестань трясти меня, черт возьми.

Мередит отпустила Мэтта, едва не вскрикнув от облегчения, но тут же взяла себя в руки и попыталась собраться с мыслями. Она всего лишь однажды видела человека в таком состоянии — своего отца. Тогда ему стало плохо до такой степени, что он чуть не умер. Но Мэтт молод и силен. У него жар, но сердце здоровое.

Не уверенная в том, как лучше помочь Мэтту, Мередит посмотрела на ночной столик. Там стояли пузырьки с наставлениями принимать лекарство каждые три часа.

— Мэтт, — настойчиво позвала она, решив, что ему пора выпить таблетки сейчас, — когда ты в последний раз принимал лекарство?

Мэтт услышал и попытался открыть глаза, но, прежде чем ему удалось это, Мередит сжала его руку и наклонилась совсем близко:

— Мэтт ты слышишь меня?

— Я не глухой, — хрипло пробормотал он. — И не умираю. Просто у меня грипп и бронхит. Я только что принял еще таблетки.

Он почувствовал, как просел матрац, когда Мередит села рядом, и даже отчего-то представил, как ее пальцы нежно откидывают волосы с его лба. Нет, он, очевидно, снова бредит, и все это горячечные фантазии — Мередит просто не может хлопотать над ним, касаться лба, приглаживать волосы, волноваться. Невыносимо забавное видение, уродливый гротеск!

— Ты уверен, что это только грипп и бронхит? — спросила она откуда-то издалека.

Рот Мэтта дернулся в лихорадочной улыбке.

— Тебе этого недостаточно?

— Нужно немедленно вызвать доктора.

— Мне необходима женская забота.

— Я сойду? — спросила она с тревожным нерешительным смехом.

— Очень забавно, — шепнул он.

Мередит ощутила, как трепыхнулось сердце, потому что он говорил таким тоном, будто кроме нее… кроме нее, ему никто не нужен!

— Оставляю тебя одного немного отдохнуть.

— Спасибо, — пробормотал Мэтт, отворачивая лицо от яркого света и почти мгновенно засыпая.

Мередит натянула на него одеяла, заметив вдруг, что он бос. Мэтт уснул не раздеваясь, и она решила оставить все как есть — наверное, ему теплее, чем в пижаме. Она подошла к двери и, уже положив руку на выключатель, обернулась, рассматривая лицо спящего Мэтта. Грудь его равномерно поднималась и опускалась во сне. Дыхание было прерывистым, лицо смертельно побледнело, но даже больной, слабый и спящий, он выглядел поистине внушительным противником.

— Интересно, почему, — спросила она у уснувшего Мэтта, — каждый раз, когда я оказываюсь рядом с тобой, все-все идет наперекосяк!

Ее улыбка померкла. Мередит выключила свет и вышла. Она действительно искренне ненавидела хаос и неопределенность в личных делах, ненавидела собственную беспомощность и ощущение ежеминутной опасности, возникавшее у нее каждый раз при мыслях о будущем. Работа — другое дело, там всякая проблема служит вызовом, стимулирует, волнует. Когда она рисковала или действовала, руководствуясь лишь инстинктами, ожидания чаще всего оправдывались. Если же нет… ну что же, это всего-навсего неудача, не горе. За всю свою жизнь она рискнула по-крупному лишь дважды, и результаты каждый раз были катастрофическими. Мередит переспала с Мэтью Фаррелом и вышла за него замуж. И до сих пор пытается исправить совершенную ошибку! Лайза вечно критикует Паркера за надежный, предсказуемый характер, но при этом не понимает, что спокойствие, надежность и предсказуемость Мередит ценит больше всего на свете. Последствия необдуманных поступков тяжело, почти невозможно вынести. Видно, в бизнесе она обладает талантом ставить на верную карту, чего не скажешь о личной жизни…

Захватив манто, Мередит вышла во двор, взяла из машины саквояж и вернулась в дом. Она уже хотела подняться наверх, но почему-то задержалась, оглядывая комнату со смутной грустью и чувством ностальгии. Все, как прежде, — старый диван, два мягких кресла перед камином, книги на полках, лампы. Каким все кажется одиноким и маленьким, особенно сейчас, когда на полу стоят открытые коробки, почти заполненные книгами и безделушками, завернутыми в газеты…

Утром, когда Мередит прокралась в комнату Мэтта, чтобы взглянуть на больного, за окном по-прежнему шел снег. Жар у Мэтта немного спал, хотя температура все еще держалась. В сером свете дня, после спокойного сна и горячего душа, неожиданный вчерашний прием казался скорее забавным, чем неприятным.