Хозяйка чужого дома - Тронина Татьяна Михайловна

– А я первая! – злорадно крикнула она.

Теперь, когда скорость спуска была замедлена, Игорь довольно ловко преодолел последние несколько метров.

– Ты их видишь? – задыхаясь от бега, спросил он. – Ах, вот она, ваша чертова речка…

Прекрасный вид открывался перед ними – изгибаясь, текла подмосковная речушка. Посреди живописных зарослей высокая ива, только-только распустившаяся, клонила свои ветви к воде, на другом берегу виднелись уютные домики. Рыбак в высоких сапогах, закинув удочку, меланхолично смотрел на поплавок…

Костя в широких семейных трусах (белый горошек по синему фону, символ отечественного экстремизма) важно расхаживал по мелководью с бутылкой пива в руке и, судя по всему, выискивал место поглубже, собираясь нырнуть.

– Холодно, вылезай! – отчаянно кричала ему с берега Лара. – Костя, ты утонешь…

– Я прекрасно плаваю! – завопил тот в ответ. – У меня первый юношеский разряд по плаванию.

Рыбак на противоположном берегу покрутил пальцем у виска.

– Ах ты, гад! Сейчас я тебе покажу… – немедленно среагировал Костя.

– Качалин, вылезай немедленно! – скомандовала Елена, оказавшись уже возле Лары.

– Лялечка, но мне надо восстановить поруганную честь. Вон тот тип с удочкой…

– Сюда, я сказала!

Костик обиделся еще больше. Теперь он стоял по пояс в воде, и все ему было нипочем, только бутылка в руках поднималась все выше.

– Он пьян, – с опаской произнесла Лара. – Сперва коньяк, потом пиво…

– Безобразие! – без тени волнения согласилась Елена. – Совершенно не умеет себя вести. Ишь ты, удаль свою решил показать…

– А вот и не удаль. Просто я решил взбодриться! – крикнул ей Костя, кончик носа у него уже посинел, но он упорно не желал вылезать из воды.

– Что, сплавать за ним? – без всякого энтузиазма предложил Игорь.

Елена обернулась, посмотрела на него с укоризной:

– Ты что, воспаление легких хочешь заработать?

– Но надо же что-то делать…

– У тебя силенок не хватит. Для моего мужа нужен трактор или что-то вроде тягача…

– Костя, мы все очень волнуемся за тебя! – Лара пыталась воззвать к совести соседа, но тот только улыбнулся ей в ответ.

– Ларочка, вы похожи на одну киноактрису, только я забыл ее имя… – Костик икнул и вдруг споткнулся о какую-то подводную корягу. Бутылка выскользнула из его рук, и он с головой ушел под воду. Впрочем, тут же вынырнул. Игорь быстро, с безнадежным выражением на лице, стал стаскивать с себя рубашку.

– Холодная! – Лара рукой черпнула воду.

– Качалин, ты заработаешь ревматизм на всю жизнь! – сурово крикнула Елена.

Вода алмазными каплями стекала с Костиных волос, он продолжал мечтательно глядеть на Лару.

– Лялечка, ты не подскажешь мне фамилию той актрисы? – жалобно попросил он.

– Ты отморозишь себе гениталии, – сурово рявкнула его жена. – И окажешься несостоятелен как мужчина! Стой, Игорь, он сейчас вылезет…

Костик с покаянным видом зашлепал к берегу, видимо, последние слова Елены возымели действие. Едва он ступил на песок, как все бросились его растирать, а Игорь пытался натянуть на его мокрое тело свою куртку. Но она была отчаянно мала любителю весеннего купания.

С тумаками и причитаниями Константина погнали к дому. Поскользнувшись, он упал на крутом косогоре и вдруг блаженно рассмеялся:

– Вы не представляете, но я совершенно трезв!

– Еще бы! – возмутился Игорь. – В такой воде хоть кто протрезвеет! Ужас какой-то… Если б я сейчас в воде оказался, то точно умер бы от разрыва сердца. Елена, ты все-таки молодец, смогла найти нужные слова!

– Да уж! Его остановила только боязнь лишиться самого главного… – вдруг прыснула вдруг Лара. – Вот она, иерархия мужских ценностей!

– Игорь один его бы не вытащил, пришлось бы и нам, Лара, лезть в речку! – захихикала и Елена. – А потом тот деревенский житель, рыболов, вылавливал бы нас всех по очереди своей удочкой…

– Простите меня! – жалобно пропищал Костя. На теплом ветерке он порозовел, и стало ясно, что никакие хвори ему не грозят – столько здоровья было в его огромном теле.

– Константин, да ты у нас культурист!

– Тебе бы, Качалин, не в редакторы, а бодигардом, в охрану…

– Господи, бежим, надо ему срочно коньяка налить!

– А он остался, коньяк-то?

И все четверо с воплями, с гиканьем, с песнями стали карабкаться по косогору, потом побежали по дороге, и уже никто не сердился на Костю. Его нелепый поступок казался уже милой шалостью, всем хотелось заботиться о нем. Дома журналиста переодели, дружно растерли спиртом, закутали в какой-то немыслимый тулуп, который откопали среди старых вещей.

И тут у всех прорезался небывалый аппетит, а особенно у Кости, и они набросились на еду.

– Ну вот, – с удовлетворением произнесла Елена, производя ревизию того, что осталось. – А говорили – много взяли… Чем мужчин завтра кормить будем?

– В деревню пойдем! Там должен быть магазин…

Костя растопил большую русскую печь, но Игорю в доме не сиделось. В саду, на природе, ему казалось, намного приятнее прогуляться, чем сидеть в замкнутом пространстве. Он побродил по дорожкам – так, без всякой цели – и наткнулся на рисунок Елены в траве. Взял в руки кусок картона, стал вглядываться. «Все-таки это лист дуба. Только изъеденный по краям, прошлогодний, жухлый…» – решил он для себя и задумался. На земле среди редкой молодой травы и мелких камней лежал самый обычный прошлогодний лист, каких можно увидеть миллионы и миллиарды. Почему именно его нарисовала Елена, чем он ее привлек?

Игорь нашел неоткрытую бутылку пива, сел на крыльце и, держа рисунок в руках, пристально всматривался в него.

Елена появилась откуда-то сзади, тихо села рядом. Узкое бледное личико морщилось в улыбке, крылья острого горбатого носика смешно раздувались.

– Костя у печки греется, – объяснила она свое настроение. – Говорит, что плавание его очень взбодрило. Все бы ему взбадриваться… А ты что, мой рисунок нашел? Хочешь, забери…

– И не жалко? Я думал, художники очень трепетно, бережно относятся к своим творениям, пусть даже самым случайным…

– Ерунда какая.

– Я вот думаю – что все это значит…

– Рисунок? Да ничего. Я просто так рисовала, от нечего делать.

– А мне кажется, я понимаю.

– Интересно, интересно, – оживилась Елена. – И что же я там нарисовала?

Игорь еще раз взглянул в ее светло-голубые глаза – они были безмятежны и насмешливы. Никаких других чувств в них не наблюдалось.

– Ты нарисовала смерть, – тихо произнес он.

Елена вздрогнула, зрачки расширились, взгляд потемнел.

– Почему ты так думаешь? – осторожно спросила она.

– Мертвый лист посреди зеленой травы.