Злой умысел - Стил Даниэла

В гостинице Чарльз заботился, чтобы Грейс как можно больше спала, и уже наутро ей стало лучше. Она позавтракала в постели, потом уселась в кресло. Ей даже захотелось прогуляться, но на это явно не хватало сил. А Чарльз тем временем позвонил знакомому нью-йоркскому гинекологу, и тот был настолько любезен, что согласился приехать в отель и осмотреть ее. Прописав ей лекарства и какие-то витамины, он сказал, что ей теперь нужно запастись терпением. Когда же мужчины вышли в холл, Чарльз поинтересовался мнением гинеколога о шрамах, которые произвели столь сильное впечатление на врача из Леннокс-Хилл. Но доктор был на сей счет абсолютно спокоен: этим шрамам уже много лет, и до сих пор они ей совершенно не мешали.

– Не об этом сейчас надо думать, Чарльз. Похоже, она потеряла слишком много крови, она выглядит анемичной, и вообще…

– Знаю. Последнее время у нас были тяжелые времена…

– Да, я все знаю и все видел. Ни вы, ни тем более она не заслужили этого. Я очень сожалею…

Вечер они с Грейс провели, лежа на диване и наслаждаясь старыми фильмами. Ужин им принесли в номер. А наутро он на руках отнес ее вниз, бережно усадил в лимузин, а в аэропорту заказал для нее кресло-каталку. Он сначала собирался отвезти ее в Вашингтон на машине, но передумал – это было бы слишком долго и утомительно, и они полетели первым классом. В аэропорту Вашингтона он снова усадил ее в кресло-каталку и сам повез к выходу. Но возле газетного киоска Грейс отчаянно замахала руками, прося его остановиться. То, что они увидели, ошеломило обоих…

На обложке нового номера «Клубнички» красовалась надпись: «Жена сенатора тайно бежала в Нью-Йорк, чтобы сделать аборт». Грейс истерически разрыдалась. Чарльз почти бежал, толкая перед собой коляску, через весь аэропорт, прямо к машине. Усаживаясь на сиденье, она все еще плакала, как ребенок. Неужели они не дадут ей передышки? Неужели никогда не оставят в покое? Похоже было, что нет…

Уже сидя в машине,Чарльз обернулся к жене и с любовью посмотрел ей в глаза. Сердце Грейс затрепетало.

– Я люблю тебя. Ты не должна позволить им уничтожить нас… и тебя… мы должны выстоять.

– Я знаю, – отвечала Грейс, обливаясь слезами.

На этот раз шестичасовой выпуск новостей не удостоил внимания эту новость – слишком уж типичным был этот материал для «желтой прессы». А вечером Грейс и Чарльз все объяснили детям. Им сказали, что Грейс поехала по делам в Нью-Йорк, но попала в аварию – ведь почти что так все на самом деле и было. Авария была, правда, еще в Вашингтоне… Но Грейс не хотела, чтобы дети знали о потерянном ребенке, и они заранее договорились с Чарльзом, что про выкидыш они ничего не скажут.

На следующий день Грейс все еще была очень слаба, но дети были с ней необыкновенно ласковы – даже Эбби утром принесла ей завтрак в постель. Позже Грейс сама спустилась вниз попить чаю и случайно взглянула в окно. Прямо перед домом собралась толпа с транспарантами: «Убийца!», «Погубительница младенцев!», «Долой аборты!»… Над головами толпы колыхались огромные плакаты с фотографиями мертвых зародышей, и у Грейс при виде всего этого случился жесточайший приступ астмы.

Она связалась с Чарльзом. Выслушав все, он пришел в неистовство и сказал, что немедленно звонит в полицию. Патрульная машина прибыла через полчаса, но пикетчики лишь мирно перешли на противоположную сторону улицы. А тут еще прибыли телевизионщики – и начался настоящий цирк. Вскоре приехал и Чарльз, который уже в глубине души не верил, что для их семьи возможна нормальная жизнь. Он отказался отвечать на вопросы телерепортеров – сказал лишь, что его жена попала в автокатастрофу, что она очень слаба, и добавил, что был бы очень признателен, если бы все посторонние удалились. В ответ на это из толпы послышались хохот и улюлюканье…

Но к вечеру, когда дети вернулись из школы, на лужайке уже никого не было, кроме телевизионщиков, а смертельно бледная Грейс готовила обед на кухне.

Чарльз попытался было выгнать ее оттуда, но она слабо запротестовала:

– С меня довольно. Я не собираюсь вот так сдаться и позволить им разрушить нашу жизнь. С этого дня у нас все будет нормально.

Она была очень решительно настроена, но видно было, что ее трясет. Чарльз помимо воли восхищался ею. Он пододвинул ей кресло и попросил посидеть, пока он будет стряпать.

– А ты не могла бы отложить эту потрясающую демонстрацию силы и мужества хотя бы на недельку?