Королева сплетен - Кэбот Мэг

Если это хорошая погода, что значит у британцев плохая? Согласна, на улице достаточно холодно, так что кожаный пиджак как раз по погоде, но это не умаляет вины Эндрю. Уверена, есть какое-то правило, по которому нельзя носить кожаные вещи в августе, так же как нельзя надевать белые брюки в День поминовения.^[1]

Мы почти дошли до машины – симпатичной красной малолитражки, в точности такой, какую я ожидала увидеть у учителя средних лет, – и тут я слышу дикий визг. Оборачиваюсь и вижу ту самую девочку из самолета. Она стоит возле джипа с мамой и четой людей постарше, видимо, бабушкой и дедушкой.

– Вон она! – кричит Марни и показывает на меня. – Дженифер Гарнер! Дженифер Гарнер!

Я продолжаю идти, опустив голову и стараясь не обращать на нее внимания. Но и Эндрю, и его отец уставились на девочку, смущенно улыбаясь. Эндрю и впрямь похож на отца. Неужели он к пятидесяти годам тоже будет абсолютно лысый? Ген плешивости передается по материнской или по отцовской линии? И почему я не выбрала курс по биологии, составляя для себя расписание? Уж один-то можно было втиснуть…

– Эта девочка не к тебе обращается? – спрашивает мистер Маршалл.

– Ко мне? – Я оглядываюсь через плечо, притворяясь, что только сейчас заметила девочку, которая кричит мне через весь гараж.

– Дженифер Гарнер! Это я! Марни! Из самолета! Помните?

Я улыбаюсь и машу рукой Марни. Та вспыхивает от восторга и хватает мать за руку.

– Видишь? – кричит она. – Я же говорила тебе! Это точно она!

Марни снова машет мне. Приходится махать ей в ответ, пока Эндрю, чертыхаясь, с трудом втискивает мою сумку в маленький багажник. Он всю дорогу катил ее и только сейчас понял, какая она тяжелая.

Но месяц – поистине большой срок. Самой не верится, что я взяла с собой меньше десяти пар обуви. Шери даже сказала, что гордится мною: ведь мне хватило здравого смысла не брать холщовые туфли на платформе. Правда, в последний момент я все же впихнула их в сумку.

– Почему эта девочка называет тебя Дженифер Гарнер? – интересуется мистер Маршалл. Он тоже машет Марни, пока дедушке с бабушкой, или кем там они ей приходятся, не удалось загнать девочку в машину.

– О, – говорю я, чувствуя, что краснею, – мы сидели рядом в самолете и просто играли, чтобы скоротать время.

– Как мило. – Мистер Маршалл начинает махать с еще большим воодушевлением. – Не все молодые люди понимают, что к детям надо относиться с уважением, а не снисходительно. Важно подавать хороший пример молодому поколению, ведь семьи в наше время так нестабильны.

– Согласна с вами, – отзываюсь я, как мне кажется, с достоинством.

– Боже! – Эндрю попытался поднять мой рюкзак. – Что у тебя там такое, Лиз? Труп, что ли?

Мои достойные манеры трещат по швам, и я лепечу:

– Только самое необходимое.

– Прошу простить, что моя колесница не такая стильная, – говорит мистер Маршалл, распахивая дверцу автомобиля. – Вы, конечно, привыкли к другим автомобилям у себя в Америке. Но я почти не пользуюсь машиной, поскольку хожу пешком до школы каждый день.

Мне тут же представилась очаровательная картина, как мистер Маршалл шагает по узкой улочке в пиджаке в «елочку» с кожаными нашивками на локтях, – а не в лишенной всякого вдохновения куртке, которая на нем сейчас, – и, возможно, рядом с ним трусит кокер-спаниель или даже два.

– Да что вы, она замечательна! – Это я о машине. – Моя ненамного больше.

Не понимаю, почему он стоит у двери и не садится внутрь. Потом он говорит:

– После тебя, Лиз.

Он хочет, чтобы я вела? Но… я ведь только приехала! Я даже не знаю, куда ехать!

И тут до меня доходит, что он держит открытой вовсе не водительскую дверь… это пассажирское место. А руль с правой стороны.

Ну конечно! Мы же в Англии!

Я смеюсь над своей ошибкой и усаживаюсь на переднее сиденье.

Эндрю захлопывает багажник, идет вперед и видит, что я уже сижу на пассажирском сиденье. Он возмущенно смотрит на отца. – А мне что, в багажнике сидеть?

– Следи за своими манерами, Энди, – отвечает мистер Маршалл. Мне так странно слышать, как Эндрю называют Энди. Для меня он исключительно Эндрю.

Хотя, если честно, в этом кожаном пиджаке он больше тянет на Энди, чем на Эндрю.

– Леди на переднем сиденье, а джентльмены – на заднем, – продолжает мистер Маршалл, улыбнувшись мне.

– Лиз, я думал, ты феминистка, – усмехается Эндрю. – Неужели ты смиришься с таким обращением?