Дорога судьбы - Стил Даниэла

– Когда я в городе, можешь пользоваться моей, сынок. Я буду ездить на такси.

Андре краем уха слышал ее разговор с сыном. Его поразило бесконечное терпение Сабрины. Это ее единственный сын, что многое объясняет. Отец мальчика умер, когда тому было два года, да и сама Сабрина однажды призналась во время их вечерней беседы, что она чувствует свою вину перед Джоном за свою постоянную занятость на рудниках.

– Но вы делали это ради него, – убеждал Сабрину Андре. – У меня с Антуаном были те же проблемы, когда умерла Эжени. Но ему пришлось это понять. На вас свалилась огромная ответственность, Сабрина. Он должен уяснить это хотя бы сейчас.

– Он понимает только то, что ему нравится. – Сабрина улыбнулась своему партнеру и другу.

К собственному стыду, она хорошо знала, как избалован ее сын. Ей было неудобно перед Андре, что даже в присутствии посторонних Джон требует новую машину.

– О Боже, неужели мы не можем купить другую?

– Джон, ты знаешь, что сейчас я не могу себе этого позволить. – Она попыталась говорить тише, но Джон отказался последовать ее примеру.

– Да почему, черт побери? Ты покупаешь все, что хочешь: землю, виноградники и бог знает что еще!

Он был чудовищно несправедлив. За все эти годы она ничего не купила себе, хотя и была прилично одета, но платья ее давно вышли из моды. Андре заметил это. Он отдавал себе отчет, на какие жертвы ей пришлось пойти. У нее практически не было наличных: она вложила все деньги в виноградники и оплатила обучение Джона. Она не могла позволить себе лишние траты. Но Джон, казалось, отказывался это понимать и продолжал давить на нее.

– Джон, ты несправедлив. Пожалуйста, езди на моей машине. Ради Бога! – Ее машина стояла в гараже друзей на другой стороне улицы.

Ее гараж, увы, был снесен, как и сады дома Терстонов, превратившиеся теперь в гигантскую строительную площадку.

– Неужели ты думаешь, что мы сможем жить в этом грохоте? – Он старался перекричать шум.

Сама она обращала на это внимание только вечером, когда строители прекращали работу. За последний месяц она привыкла к этим звукам, а строительство, как она слышала, продлится не меньше года.

– Прости, Джон, но ведь это не будет продолжаться вечно. А ты скоро уедешь. – Нежная улыбка тронула ее губы. – На следующий год, когда ты окончишь университет, все будет закончено.

Джон тяжело вздохнул:

– Будем надеяться... А как насчет машины? Я могу взять ее днем?

– Да, конечно. – Кажется, он хотел поехать куда-то с девушкой. – Вернешься к ужину? – Они часто ужинали вместе с Андре и Антуаном.

Ей хотелось, чтобы Джон ближе познакомился и подружился с ними, но, очевидно, у ее сына были другие планы.

Он встал и покачал головой:

– Извини, не могу. – Он свысока посмотрел на друга матери.

Андре все еще говорил по телефону, и Джон решил, что тот ничего не услышит.

– Это твоя новая любовь? – Он пристально посмотрел ей в глаза.

Сабрина вспыхнула. Джон готов был поклясться, что его вопрос вывел мать из равновесия.

– Грубо, Джон. Он мой деловой партнер. Но мне бы очень хотелось, чтобы ты познакомился с ним и его сыном.

Джонатан пожал плечами. Какое ему дело до этих французов! Они его совершенно не интересовали. Да и что может быть общего у него с этими скромно одетыми людьми, выходцами из Бордо, которые и говорить-то могли только о земле и своих виноградниках. Он забыл, что эти люди благородного происхождения, а они никогда не вспоминали о своем проданном замке. Впрочем, Джона занимали другие проблемы, особенно теперь, когда у него была машина. Через полчаса он отбыл и вернулся поздно ночью. На рассвете Сабрина уехала вместе с Андре и Антуаном в долину Напа, а вернулась поздно вечером. Казалось, она проводила все свое время, курсируя в машине между домом Терстонов и ее новой собственностью в Нале. Но ведь там было столько дел!

– Зачем тебе понадобилось лезть в эту безумную авантюру? – спросил ее Джон, когда они увиделись вечером.

В его глазах читалось обвинение, словно она растратила чужие деньги и ограбила его или снова пошла работать на рудники, бросив его одного. Но ведь ему уже двадцать один год, и почти все время он проводит в университете за три тысячи миль отсюда. А разве у нее нет права заниматься тем, что ей нравится? Она мечтала об этом всю свою жизнь. И ей только сорок семь лет. Она не собиралась бросить все и умереть только потому, что он вырос. Да, это было самое увлекательное дело в ее жизни, но Джон видел в нем серьезную угрозу. И всякий раз, когда заходил разговор о ее деле, сын мрачнел, словно она обкрадывала его.