Вынужденный брак - Герцик Татьяна

Молодая, не глядя в глаза мужу и явно боясь выяснения отношений, прошла по комнатам, усиленно любуясь новой мебелью.

– Замечательно! Такая красота! Кто это покупал?

Допивая шампанское, Юрий равнодушно пожал плечами.

– Не знаю, но подозреваю, что мамин дизайнер, Кристина. Мать постоянно к ней обращается по любому поводу. Считает, что у нее самой нет вкуса.

Саша недоверчиво посмотрела на мужа.

– Лариса Львовна? Но она всегда такая элегантная.

Вытащив сигарету и закурив под протестующим взглядом жены, новоиспеченный муж деловито предложил:

– Знаешь, дорогая, давай обсудим условия нашего с тобой существования. До свадьбы это как-то не удалось. Наверное, из-за ее крайней поспешности.

Сашенька, у которой противно сжалось сердце, торжественно улыбнулась и села напротив, даже не сделав ему замечание о курении в присутствии дамы, к тому же беременной. В последнее время она начала понимать, что великосветский этикет не совсем пригоден для повседневности.

– Как ты понимаешь, наш брак добровольным назвать нельзя. – Юрий значительно прикоснулся к хорошо видимому синяку под глазом. – Поэтому выработаем приемлемые условия для совместной жизни. Во всяком случае, для того, чтобы никто никого не убил.

Настроение у новобрачной упало ниже нулевой отметки, но она храбрилась, разыгрывая всё повидавшую крутую авантюристку.

– Во-первых, никакой ревности. Если ты видишь меня с девушкой, не вцепляешься ей в волосы с криком: это мой муж!

Она благонравным голоском осведомилась:

– То же касается и меня?

Он не понял:

– Это как?

Она терпеливо пояснила:

– Ну, когда ты встречаешь меня с симпатичным молодым человеком, который только что подарил мне букетик цветов и ведет в ресторан, ты тоже сделаешь милое лицо и пожелаешь мне приятно провести вечер?

Он нахмурился и представил заявленную картинку. Она ему решительно не понравилась. Пришлось вносить коррективы:

– Ладно! Никаких шашней, пока мы женаты. Но пилить меня и учить жить ты не будешь! Это твоя мать – учительница, а не ты. Не путай!

Саша посмотрела на свои блестящие ноготки, покрытые кремовым лаком в тон костюму. Они чуть заметно дрожали. Решив, что подобное волнение излишне для малыша, она встала и попросила:

– Дорогой, я понимаю, тебе не терпится изложить мне все свои взгляды на супружескую жизнь, воспитание детей и всё такое прочее. Но давай перенесем разговор, я жутко устала и хочу полежать. Так уж извини.

Она ушла в спальню, с облегчением скинула ставший узковатым в талии костюм, приняла душ и нырнула в прохладу льняных простыней. Через пять минут к ней присоединился новобрачный.

– Это ты хорошо придумала – полежать! Похоже, я тоже за сегодняшний день здорово вымотался.

Он кошачьим движением оказался сверху, но она отвернулась от его ищущих губ.

– А разве наше соглашение предполагает интимную жизнь? Ты об этом ничего не сказал.

Он возмущенно воскликнул, не в состоянии больше терпеть разгоравшийся в чреслах жар:

– Ты что, считаешь меня бесплотным ангелочком, чтобы я обходился без секса, живя с тобой? Не смеши меня! – и тут же овладел ею.

Саша не сопротивлялась. Чего греха таить – ей нравились его настойчивые ласки. Она ни о чем не жалела. По крайней мере, пока.

Глава вторая

Полностью одетый Юрий стоял у дверей, засунув руки в карманы и с раздражением смотрел на жену, натягивающую на дочь ярко-красную курточку.

– Когда она сама-то станет одеваться? До старости ей будешь помогать? Другие дети…

Саша с вздохом прервала нудное ворчание мужа:

– Другие дети, дорогой, в два с половиной года ведут себя совершенно так же, как Анюта.

Он пренебрежительно фыркнул

– Анюта! Нюрка она, больше никто!

Девочка с укором посмотрела на папашу, но возражать не решилась. Протянула матери ручку, чтобы та застегнула кнопочку на обшлаге. Юрий раздраженно бросил:

– Я вспотел уже, вас дожидаючись! У отца день рождения, мать велела приехать ровно в три, а вы всё еще не готовы! Без десяти уже! Давай побыстрей, Маруся!

За все годы их брака Юрий к жене по-другому не обращался. Сначала Саша пыталась возражать, но получалось еще хуже. Муж высокомерно оглядывал ее с головы до ног и провозглашал:

– А кто ты? Ну, уж никак не Александра! Маруся и есть. Тебя просто при рождении неправильно назвали.

Саша и не подозревала, что хорошее имя можно так испохабить. В его устах оно звучало даже не как звериная кличка, а как грязное ругательство. Юрий вполне мог претендовать на звание самого капризного, эгоистичного и самовлюбленного из всех мужей, во всяком случае, делал для этого всё, что мог.